Отрицательный персонаж. Евгений Белов

      – Выезжаем в восемь, – лишь холодно сказала она и прошла мимо, когда зардевшийся я остался на месте, рассчитывая на более дружеский и продуктивный разговор.

      Перемены её настроения стали понятны только сейчас – она видела в дорогом ей человеке одновременно близкого и чужака. И эти две крайности бросали девушку из стороны в сторону, то на свет, где она испытывала былое счастье, желая оставаться всегда рядом, то на непроглядную тьму, где она принимала горькую реальность без меня, – я уезжал, наверняка, она подозревала, что мы больше не увидимся.

      Дорожные пожитки были приготовлены. Обнаружив чёрный рюкзак на балконе, я сложил туда запечатанный конверт для Марины, деньги, билет и паспорт, благополучно взятые из сейфа, так же внутрь была уложена некоторая тёплая одежда, на случай сюрпризов от летней погоды, и туалетные принадлежности. И, конечно же, не было позабыто о блокноте, где сосредоточилась важная информация для человека, который способен всё забыть.

      И вот наступила временная отметка, когда предстояло покинуть квартиру, чтобы отправиться на вокзал. Особых чувств тоски и грусти я не испытал, прощаясь с квартирой, где я якобы провёл долгие годы, прощаясь с той жизнью, где я якобы был необходим.

      Марина в момент домашних сборов и поездки в машине держалась обособленно, витая где-то у себя в голове. Но когда мы припарковались неподалеку от Павелецкого вокзала, и я покинул автомобильный салон, она расчувствовалась и резво выскочила из машины за мной, наверняка, переживая, что я уеду, так и не попрощавшись, как то положено супружеским парам.

      В двух шагах от припаркованного автомобиля на шумной привокзальной площади она коснулась моей руки, заставляя обернуться к ней и вновь взглянуть в её красивые, печальные глаза, наполненные озёрами тоски.

      – Когда ты вернёшься? – тихо спросила она.

      – Не знаю, – ответил я.

      – Почему ты не знаешь? – её голос дрогнул. – Ты что-то от меня скрываешь?

      Я виновато опустил взгляд вниз, страшась громких признаний, страшась её слёз и обиды: