Штрафбат. Приказано уничтожить. Андрей Орлов
так и есть, – севшим голосом прошептал Вершинин. – Они уже близко, сообщают друг другу.
– О чем ты? – не понял Алексей. – Обычный же филин.
– Умелое подражание филину. – Вершинин напрягся, подтащил за антабку автомат. – Ты не идеален, Леха, если до сих пор не умеешь различать голоса зверей и птиц. Одно дело, когда филин ночью кричит нечеловеческим голосом, и совсем другое – когда человек, да еще с характерными интонациями… Приказывать будешь, командир?
Кожа на спине онемела. Зорин лихорадочно прикидывал варианты. Мишка мог ошибаться – и эту ошибку они переживут. А если нет? Кричали метрах в ста, пока еще подберутся… Быстро уводить людей? Можно успеть. Но будут потери – бесшумно эта публика действовать не умеет. Яворский разорется, баба разноется. А главное, загадка по-прежнему останется загадкой. А ведь с кем-то из присутствующих очень даже нечисто.
– Перехватываем, Мишка. Сколько их там – трое, четверо, не больше. Нападения не ждут. По-пластунски, интервал пятнадцать метров, стрелять в самом крайнем случае…
Он вспотел от волнения. Вот оно, пришло! Но был собран, мыслил четко, знал, что надо делать – он был теперь в родной стихии! Разбежались – бесшумно, невидимками, слились с землей, поползли. Нож в зубах, приклад автомата лежал на внешней стороне плеча и не волокся по земле. Он прощупывал мох и траву, отбрасывал все, что могло треснуть, заскрипеть. Полз, извиваясь – от ствола к стволу, замирал, вслушивался…
Рука неожиданно провалилась в пустоту. Он обмер, затаив дыхание, медленно вытащил руку. Лес был не таким, как казалось со стороны. Двадцать метров от опушки тянулось ровное пространство, а дальше оказался крутой спуск, практически пропасть, заросшая травой и увитая корнями деревьев. Наклон, насколько Зорин мог судить, тут был градусов в семьдесят, так что сползать не стоило. Он отодвинулся от края, глянул влево, вправо. Склон протяженный, слева карабкались деревья, справа щетинился кустарник, сползал в низину, растворялся среди деревьев. Что-то шевельнулось невдалеке и слилось с теменью – Мишка двигался синхронно.
Ожидание не затянулось. Дрогнул кустарник под горкой, и на открытый участок перетекло что-то невнятное, съедаемое темнотой. Распалось, превратившись в двух передвигающихся на корточках людей. В звенящей тишине хорошо слышен шепот… немецкая речь! «Вперед, на косогор, да не шуметь, мы уже близко», – разобрал Зорин. «Спецназ абвера! – кольнуло под ложечку. – Опытные профессионалы, призраки, невидимки». Во что же они с Мишкой вляпались? Третье пятно выскользнуло из кустарника – оно отстало от первых двух. Разведчик всматривался до рези в глазах. Неподвижная голова над косогором – не факт, что в темноте она ассоциируется у противника именно с головой. Это может быть и пень…
Еле слышное дыхание чужаков заставляло затаить собственное. Враги сливались с окружающей местностью – либо в маскхалатах, либо в защитных комбинезонах. Первый подобрался к основанию склона, подождал, пока подтянется