Штрафбат. Приказано уничтожить. Андрей Орлов
на ухабах, в кабине задорно матерился ефрейтор Шмелев. Остальные, едва не вылетая из кузова, проклинали бездорожье и шоферские навыки вихрастого Шмелева. Все четверо устроились в передней части кузова, за кабиной, где было набросано тряпье и несколько дырявых матрасов. Очевидно, для особо важных пассажиров. Дорога, больше напоминающая стиральную доску, петляла между дубовыми рощами и каменными кряжами, то падая в низины, то карабкаясь на косогоры – такие крутые, что дважды пассажирам приходилось покидать машину и подталкивать ее сзади, чтобы покорить очередную вершину. Зорин с подчиненным сели в задней части кузова. Приходилось выискивать оптимальные позы, чтобы избежать особо болезненных толчков. Ехали по безлюдной местности – за всю дорогу не встретилось ни одного человека. Мелькнули за косогором черепичные крыши, разведчики насторожились было, залегли за бортом, приказав пассажирам не высовываться. Но все обошлось. Мишка бормотал про «лесных братьев» Степана Бандеры, которым в этой местности ничто не возбраняет объявиться, про немецких и советских дезертиров, про бродячих партизан, скандальных военнослужащих Армии Крайовой, наивно верящих, что они насадят в Польше свою власть в обход Советов. Места действительно были непростые, и смотреть приходилось в оба.
Зорин украдкой поглядывал на пассажиров – особенно на представительницу слабого пола. Старший лейтенант Татьяна Ладышева – так представилась она час назад. Назвать молодую женщину красивой не повернулся бы язык, но что-то в ней все-таки было. Невысокая, ладно сбитая, носящая бесформенные мужские штаны, что не давало возможности по достоинству оценить ноги. Но выше пояса все было в порядке. Зорин несколько раз смущенно отводил глаза – она перехватывала его взгляд и криво усмехалась. Говорливостью старший лейтенант не отличалась, но на разведчиков косилась с интересом, как бы решая, кто из этих двоих достоин большего внимания. Лицо у нее было асимметричным, приплюснутым, безжизненные волосы выбивались из-под пилотки, но неважное впечатление от внешности компенсировали глаза – невероятно большие, серые, какие-то нереально блестящие, с поволокой. От них было сложно оторваться.
Остальные не представляли интереса. Капитан Яворский был хмур и раздражителен – похоже, это было его нормальное состояние. Сидел он с брезгливо поджатыми губами, иногда косился на подчиненных и сопровождающих. Сержант Зорин капитану не понравился – в этом можно было не сомневаться. Единственный в компании, кто мог поддержать беседу и посмеяться, был лейтенант Хлопотов – светловолосый парень с длинным лицом и выпуклыми глазами. С подобной публикой Алексей встречался – ее хватало в частях технического, медицинского, инженерного и прочего обеспечения. Люди интеллигентные, с высшим образованием – такие чувствуют себя в общей массе белыми воронами и вынуждены «опрощаться», чтобы сойти за «своих». Они меняют речь, привычки, манеры, много и неудачно шутят, начинают курить, выпивать, материться – у отдельных это неплохо получается. Одна незадача