Штрафбат. Приказано уничтожить. Андрей Орлов
пролаял неожиданно для самого себя:
– Подождите, стойте! – И увидел, как дрогнул палец на спусковом крючке у стоящего напротив солдата, в глазах обрисовалось недоумение, ствол сместился.
– Ну, что еще? – недовольно бросил офицер. – Утюг забыл выключить?
Солдаты нервно захихикали, поломали строй.
– Чего надо-то? – переспросил офицер.
– Покурить дайте, – хрипло вымолвил Зорин.
– Ну, вот, и этот туда же, – всплеснул руками лейтенант. – Никакой дисциплины! Отставить перекуры! Целься!
Но задержка в несколько секунд оказалась решающей. Неужели он интуитивно чувствовал, что что-то должно произойти?! Завыло – протяжно, мерзко, на душераздирающей вибрирующей ноте – затряслось все перед глазами, пропали лица солдат, осталась лишь морская рябь… и мощный снаряд накрыл крыло здания, в котором располагалась гауптвахта.
От грохота заложило уши. Ударная волна отбросила к стене – он взвыл от боли, отбив хребет. Здание разваливалось, словно картонное. Взметнулись ошметки крыши, орал какой-то бедолага, познавший радость полета. Ругался Кармазов, потирая отбитый локоть. Мишка, отброшенный к стене совсем уж безжалостно, держался за голову. Строй солдат распался окончательно – кто-то упал, закрыв голову руками, кто-то сел на корточки, со страхом всматривался в небо. А взрывы продолжали греметь – слева, справа.
– А ну подъем! – взревел офицер. – Кончилась перемена! Строиться, целься!
– Да надоел уже, кретин! – харкнул слюной Кармазов.
И вновь шестое чувство плюс тренированный слух, способный вычислить нужный звук среди десятков ненужных. Второй снаряд, летящий именно сюда – по навесной траектории, уже рядом, уже на излете…
– Падайте к стене! – завопил Зорин Вершинину и Кармазову и рухнул как подкошенный в узкую канаву под кирпичной стеной, зажал уши.
Мир взорвался к чертовой матери. Завертелся, стал ломаться с оглушительным треском. Ребра тоже трещали, голова раскалывалась от боли. Клубы цементной пыли кружились по двору, и в первое мгновение, подняв голову, он ничего не понял. Зашелся кашлем, выбивая звон из ушей. Пинал скорчившихся в пыли товарищей по несчастью – те стонали и сипло жаловались на «недомогание». Зорин тряс их, бил по щекам – вроде живы, целы. Остальным участникам процесса повезло меньше. Мощный гаубичный снаряд рванул посреди двора, за спиной у расстрельной команды, проделав двухметровую воронку. Валялись стальные ворота, разорванные пополам. Бойцы лежали в живописных позах; все растерзанные, у кого-то оторвана нога, у офицера вместо лица – хорошо прожаренная котлета. Двум остальным приговоренным тоже не повезло – они не успели упасть и теперь лежали, посеченные осколками. А снаряды продолжали рваться – теперь везде, впереди, за спиной, в глубине поселка!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив