Блиндажные крысы. Лев Пучков
без эмоций и в отсутствие каких-либо даже элементарных реакций, я существовал, как мне показалось, целую вечность – пока не пришли крепыши, дабы распахнуть крышку проклятой домовины и извлечь мои бренные останки на свет божий.
Крепыши – молчаливые исполнители Системы – слова лишнего не говоря и даже не взявши себе за труд поинтересоваться моим самочувствием, отвели меня двумя этажами ниже, в некое подобие медицинского учреждения. Здесь везде был кафель, кварцевые лампы и стерильная чистота. Окон я не заметил, так что, вполне возможно, это был подвал.
Для начала меня поместили в душевую и выдали казенную одежду: смену нижнего белья, тапочки и робу из прочной и грубой ткани. Это было весьма кстати. Неловко признаваться в этом, но во время адских метаний в «гробу» со мной приключилась неприятность, из-за которой мои вещи временно пришли в негодность. А может, и не временно. Туфли, например, точно придется выкидывать. Жаль, хорошая была обувка.
Хотя… Об этом я подумал как-то мимолетно, по инерции: память подсказывала, что туфли мне нравились, но никаких эмоций по факту их утраты я в настоящий момент не испытывал. Очень может быть, что если бы сейчас меня повели на расстрел, я бы отреагировал примерно так же. Да, разумеется, это нехорошо, неправильно и несправедливо, но, если уж так приспичило, пусть расстреливают. Я был до крайности измотан физически, выжат до последней капли в эмоциональном плане и относился ко всему происходящему с совершенно не присущей мне черствостью. Не знаю, уместно ли будет так выразиться, но возникало ощущение, что мне каким-то неведомым образом ампутировали эмоции.
После того как я наскоро привел себя в порядок и переоделся, меня отвели в помещение, похожее на кабинет врача. Здесь меня поджидал Никита Сергеевич в компании с грустным желчным типом, облаченным в белый халат.
– Так вы, оказывается, негодяй, – с порога заявил я, бесстрашно глядя на следователя. – А как ловко порядочным прикидывались…
– Да сам такой! – как-то совсем свойски обиделся Никита. – Кто сказал «нет клаустрофобии»? Я что, по-твоему, этот вопрос задал, чтобы понравится даме?
– До сегодняшнего дня не было, – я без эмоций пожал плечами. – Кстати, а что там с дамой? Я так понимаю, вы ее изнасиловали и убили?
– Ага, и расчленили тоже, – Никита достал телефон и протянул его мне. – Третий абонент по списку. Можешь позвонить изнасилованной и убитой и спросить, как самочувствие.
– Не буду, – нимало не смутившись, отказался я. – Мы с ней даже не знакомы.
– Правильное решение, – одобрил Никита. – Звонить незнакомой даме в столь поздний час – это бестактность на грани непристойности. Кстати, если интересно: Инга тебя вспомнила.
– Да мне как-то… – я с искренним равнодушием пожал плечами. – Что вы собираетесь со мной делать?
– Все как обычно, – дружелюбно улыбнулся Никита. – Исполним три желания и отпустим. Начнем прямо сейчас: нет ли желания перекусить? Обычно после