Мальчик в полосатой пижаме. Джон Бойн
чемоданами. Сейчас же.
Тон у мамы был неласковым, и Бруно знал: спорить бесполезно. Он повернулся и зашагал прочь. В уголках глаз закипали слезы, но он не позволит им выплеснуться наружу.
Наверху он сделал полный круг по этажу в надежде отыскать маленькую дверцу или каморку – что-нибудь, годившееся для деятельности исследователя, но не нашел ничего. На этаже было всего четыре двери, по две с каждой стороны, друг против друга. Дверь в его комнату, дверь в комнату Гретель, в комнату папы с мамой и в ванную.
– Это не дом, и никогда он им не станет, – пробормотал Бруно себе под нос, переступая порог своей новой спальни.
Его одежда была разбросана на кровати, а коробки с игрушками и книгами до сих пор стояли нетронутыми. Ясно, что Мария не умеет отличать главное от пустяков.
– Мама велела тебе помочь, – тихо произнес Бруно.
Горничная кивнула и указала на большую сумку, в которой лежали носки, майки и трусы:
– Когда разберешься с этим, можешь сложить все вон в те ящики.
Бруно проследил за ее взглядом. У противоположной стены стоял уродливый комод рядом с зеркалом, покрытым пылью.
Со вздохом Бруно открыл сумку, она была доверху набита его бельем. Как бы ему хотелось забраться в нее, свернуться калачиком и уснуть, а проснувшись, вылезти из сумки уже в Берлине, в своем родном доме.
– Что ты обо всем этом думаешь, Мария? – спросил он после долгой паузы. Мария всегда ему нравилась, он считал ее членом семьи, хотя папа говорил, что это всего лишь горничная и к тому же она им дорого обходится.
– О чем – обо всем?
– Ну об этом. – Бруно слегка удивился ее непонятливости. – О том, что мы приехали в такое место. Тебе не кажется, что мы совершили большую ошибку?
– Не мне судить, – уклонилась от ответа Мария. – Мама ведь рассказывала тебе о папиной работе и…
– Ох, да надоело мне слушать про папину работу, – не выдержал Бруно. – Все только про нее и говорят: папина работа то, папина работа се. А я думаю, что если из-за папиной работы мы должны бросить наш старый дом с перилами и трех моих верных друзей на всю жизнь, то лучше бы папе задуматься, а зачем ему такая работа. Разве я не прав?
В этот момент в коридоре что-то заскрипело. Высунувшись в коридор и увидев, что дверь в папину с мамой комнату чуть-чуть приоткрылась, Бруно замер, не смея пошевелиться. Мама была по-прежнему внизу, лихорадочно соображал он, значит, в комнате находится отец. А вдруг он слышал все, что Бруно только что наговорил? Мальчик смотрел на дверь едва дыша: вот сейчас из нее выйдет отец и отведет его вниз для серьезной беседы.
Дверь открылась пошире, и Бруно сделал шаг назад, когда из проема появился человек. Нет, это не его папа. Незнакомец был намного моложе отца и в придачу ниже ростом, но на нем была такая же форма, только без многочисленных наградных планок. Лицо у молодого военного было очень строгим, фуражка сидела на его голове как влитая, виднелись лишь виски, и по ним Бруно определил, что волосы у незнакомца какого-то неестественно желтого цвета. В руках он нес коробку