Мальчик в полосатой пижаме. Джон Бойн
здесь ужас что творится. Но как только дом приведут в порядок, уверена, все станет посимпатичнее. Папа сказал, что тех, кто жил в Аж-Выси до нас, быстро уволили и они не успели привести дом в подобающий вид.
– Аж-Высь? – повторил Бруно. – Что это значит?
– Ничего особенного, – пожала плечами Гретель. – Просто Аж-Высь.
– Нет, это же должно что-то значить? – настаивал Бруно. – В какую высь? И почему «аж»?
– Так называется наш новый дом, – отрезала Гретель. – Аж-Высь.
Бруно задумался. Он не заметил, чтобы на улице стоял щит с названием дома, и над входом тоже ничего написано не было. Их дом в Берлине никак не назывался, просто «номер четыре».
– Но что это значит? – Бруно потихоньку начал злиться. – Аж-Высь?
– Может быть, это связано с теми людьми, что жили тут до нас, – рассуждала Гретель. – Они плохо себя показали, и начальство так рассердилось, что аж вышвырнуло их из дома пинком, и они полетели вверх тормашками – высоко-высоко! А на их место назначили человека, который умеет хорошо делать свое дело.
– То есть папу.
– Ну конечно.
Гретель всегда говорила об отце так, будто он не способен поступить неправильно. Папа же всегда добр к ней и каждый вечер, перед тем как она отправится спать, целует дочку, желая спокойной ночи. Не будь Бруно так сильно расстроен всем тем, что случилось с ним за день, он был бы справедливее к отцу и вспомнил, что папа и его целует на сон грядущий.
– Выходит, мы оказались в Аж-Выси, потому что людей, которые жили здесь до нас, уволили с работы?
– Именно, Бруно. А теперь встань с моего покрывала, а то запачкаешь.
Бруно вскочил и с грохотом приземлился на ковре. Звук, который он произвел, ему не понравился. Он был очень гулкий, и Бруно решил впредь поменьше прыгать в доме: как бы это строение не развалилось, обрушившись им на головы.
– Мне здесь не нравится, – в сотый раз произнес он.
– Знаю, – ответила Гретель. – Но мы с тобой ничего изменить не можем, верно?
– Я скучаю по Карлу, Даниэлю и Мартину, – продолжал Бруно.
– А я скучаю по Хильде, Изабель и Луизе, – подхватила Гретель, и Бруно попытался припомнить, которая из них была самым гнусным чудищем.
– И по-моему, у здешних детей не очень дружелюбный вид, – добавил Бруно.
Гретель вмиг прекратила усаживать на полке одну из своих самых злобных кукол и уставилась на брата.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что здешние дети выглядят не слишком дружелюбно.
– Какие дети? – озадаченно переспросила Гретель. – Ты о чем? Я не видела тут никаких детей.
Бруно повертел головой. Здесь тоже имелось окно, но, поскольку комната Гретель располагалась напротив комнаты Бруно, окно выходило совсем на другую сторону. Притворяясь, будто ничего особенного не происходит, он вразвалочку направился к окну, сунув руки в карманы штанов и даже насвистывая, хотя у него то и дело перехватывало дыхание. На сестру он не обращал ни малейшего внимания.
– Бруно? – окликнула Гретель. – Что на тебя нашло?