Истории дождя и камня. Инга Лис
он сам был виноват в том, что пришлось его будить:
– Что, что… пришли к вам.
– О, нет, – гасконец повалился обратно на подушки. – Я никого не жду.
– Вот и я так сказала, – женщина поджала губы. – Что вас вообще дома нет. А он: ничего, я подожду, пока не вернётся. Потому что ни в казармах, ни в Лувре г-на д’Артаньяна нет, а значит, он может быть только дома. И сидит уже третий час! Убираться мне, между прочим, мешает! Хотя что с этих провинциалов возьмёшь? Все они – хамы и невежи, покуда в Париже не пообтешутся…
– Погоди, – Шарль прижал ладони к вискам. – Какой посетитель, какой провинциал… ну что за чёрт, я спать хочу…
– Выгнать его? – деловито осведомилась тётушка Мари, однако молодой человек покачал головой:
– Нет, не надо. Я сейчас спущусь. Всё равно уже не засну.
– Сами не знаете, чего хотите, – пробурчала служанка, направляясь к двери. – То «не жду», то «не выгоняй»… Ладно, я пока за завтраком для вас схожу. Но чтоб к моему возвращению ноги его здесь не было!
– Слушаюсь, – невольно фыркнул Шарль и начал одеваться.
Он не стал мешкать, потому что, учитывая вчерашние события, неожиданный посетитель мог означать всё, что угодно.
Мог быть банальным просителем – тогда и в самом деле, мрачно подумал Шарль, стоит позволить тётушке Мари вышвырнуть его при помощи метлы, – но мог и оказаться посланником Тревиля или кардинала.
Хотя, конечно, лучше, чтоб просителем, потому что голова у гасконца болела немилосердно, и вникать в разные поручения начальства не было ни малейшего желания.
Он спустился вниз, в парадную гостиную, и, находясь ещё на середине лестницы, увидел человека, стоящего у окна.
Человек был высоким, одетым в дорожную куртку и со шпагой на боку.
Его плащ и шляпа были аккуратно сложены в одном из кресел.
При звуке шагов человек обернулся, попав при этом в полосу света. Яркие солнечные блики заиграли в его длинных волосах и зелёных глазах цвета светлого винограда.
А ещё у незнакомца было загорелое лицо с высокими скулами и упрямой линией губ – Шарль даже поразился, сколько деталей он ухитрился заметить за эти несколько мгновений.
Смотрел на прибывшего и никак не мог понять, отчего не ощущает ни рук, ни ног, а воздух никак не хочет попадать в лёгкие.
Перед ним стоял Жак. Живой-здоровый, а вовсе не погибший три с половиной года назад. Только одетый, как дворянин, а не в свои обычные штаны и просторную рубаху. И волосы у него почему-то не отливали медью, а просто были цвета спелой пшеницы.
Но при этом с таким же спокойным прищуром смотрели глаза – даже не просто зелёные, а с примесью тёмного золота, – и так же знакомо кривились губы.
Какой восхитительный кошмар, подумал лейтенант, вцепившись до крови под ногтями в дерево перил: такого в моей коллекции ещё не было…
В том, что всё это, начиная с прихода тетушки Мари, ему снится, он не усомнился ни на мгновение. Потому что в самом деле… ведь не мог же ему привидеться