Истории дождя и камня. Инга Лис
разберёшь.
Но сегодня всё было по-другому.
Точнее, поначалу всё, как обычно.
Но потом Жак обернулся, и юноша впервые увидел, что он улыбается.
Шарль хотел было улыбнуться в ответ, однако почувствовал, как ноги прирастают к полу, а по спине бежит тонкая струйка пота.
Потому что у его любимого было лицо д’Эстурвиля.
Он проснулся в холодном поту, задыхаясь от кашля, и ещё долго не мог успокоиться.
За окном только-только начинал брезжить рассвет.
Огонь в камине давно погас, подёрнутые пеплом угли не давали и доли нужного тепла. Юноша долго трясся под одеялом, прежде чем решился, наконец, встать. Побродил по комнате, затем подошёл к зеркалу.
Это была, пожалуй, единственная ценная вещь из всей его домашней обстановки; совершенно равнодушный к предметам роскоши, Шарль в своё время не устоял и приобрёл зеркало за совершенно баснословную сумму, хотя и до сих пор не мог понять, зачем.
В отражении появилось помятое, бледное лицо со свежей щетиной на щеках и подбородке.
Покрасневшие глаза смотрели устало и недобро, белые пряди в спутанных волосах только усиливали общее гнетущее впечатление.
Вот же чёрт, гасконец изо всех потёр виски: как же я, оказывается, паршиво выгляжу… и какие же у меня, оказывается, паршивые глаза…
Он привёл кое-как в порядок волосы и, чтобы только не продолжать эти тошнотворные размышления, торопливо спустился вниз.
Тётушка Мари, конечно, уже возилась в кухне. Она с неодобрением покосилась на хозяина и молча поставила перед ним кувшин с тёплой водой. Приветствие, как всегда, проигнорировала, да Шарль и не ждал ответа. Забрав кувшин, вернулся к себе, чтобы умыться и выбриться.
О произошедшем накануне, а также о ночном кошмаре изо всех сил старался не думать, чтобы окончательно не испортить себе настроения.
Конечно же, у него ничего не получилось.
Он просто не мог не думать о какой-то совершенно особенной интонации, с которой д’Эстурвиль поинтересовался вдруг вчера, действительно ли командиру плевать на мнение окружающих. И о том, как приятно было ощутить прикосновение к своей руке его тёплой ладони. А затем – прикосновение губ, таких горячих и осторожных одновременно.
Зачем он поцеловал его? Ведь они едва знакомы, Шарль ни единым жестом не намекнул, что относится к своему кадету как-то по-особенному.
Они и не общались практически, если не считать, конечно, неловкого разговора в конюшне и вчерашней случайной встречи в трактире.
Что до истории с дуэлью, то гасконец, учитывая отношение к подобным вещам короля и кардинала, постарался бы вытащить из беды любого дурака, а не только племянника своего бывшего учителя.
Так почему же мальчишка вдруг заявил вчера, что не может не думать о своём лейтенанте и что ему хотелось бы лучше узнать его?
И зачем позволил… у него ведь нет никакого опыта подобных отношений – это было ясно с самого начала…
И для чего поцеловал, уже оставляя дом – учитывая то, как Шарль обошёлся с ним, парню, наверняка, было