Кукушонок. Валерий Григорьевич Бирюков
смело, – на этот раз похвалил его Иван Кузьмич, – всё в духе генеральной линии партии на перестройку, новое мышление и гласность. Этого алкоголика мы, конечно, выгоним. Понятно, что для наглядности ты немного перегнул палку: не все же там такие, как ты описал, пьяницы и бездельники. Но ты прав: их главными функциями должны быть не стукачество, а воспитание экипажа, его сплочение и настрой на добросовестный труд. В том числе, собственным примером.
– Неужели теперь станут, как все, шкерить рыбу? – усмехнулся Жора. – Легко предание, да верится с трудом…
*– Добрый день, мадам. Как дела?
– Нормально, хорошо. А у тебя?
– Спасибо, хорошо. Нам пиво, пожалуйста.
Кто-кто в Мавзолее живёт?
Другим толчком к последующему неожиданному поступку Горелова стало направление его на курсы повышения квалификации в ВПШ при Академии общественных наук КПСС и новая встреча в столице с Кругловым. Поселили Георгия вместе с главным редактором калмыцкой газеты Беатром Манжиевым в гостинице «Москва», расположенной напротив огромного здания Госплана, и в первый же вечер ему пришлось держать экзамен на моральную устойчивость. Едва захлопнулась дверь за коллегой, который отправился в гости к столичным землякам, как в номер постучали. Горелов открыл и на мгновенье растерялся: на пороге стояла худая старая женщина в коротком, выше колен черном платье, открывавшем тонкие, как спички, ноги. Он хотел сказать, что она, наверно, ошиблась дверью, но та прошмыгнула мимо него, плюхнулась в кресло, закинула ногу на ногу и достала из сумочки тонкую сигарету:
– Мужчина, предложите даме огоньку, – сказала она хриплым голосом.
– Не курю и вам не советую, – наконец обрел дар речи Горелов. – Если вы к моему товарищу, то его сегодня не будет.
– А ты сам не хотел бы приятно провести вечерок?
– С кем? А-а, ты – сутенёрша, наверно? – начал догадываться он о цели визита незваной гостьи, вспомнив еще болгарские наставления москвичей, предупреждавших о дурной репутации столичных гостиниц, в которых постояльцев осаждают толпы проституток, сдающих клиентов КГБ. – Ну, и где твой товар?
– Какая я тебе сутенёрша?! – обиделась старуха и гордо добавила, – Со мной! Я – путана! Лучшая в столице минетчица!
Горелов расхохотался:
– Приятно познакомиться с таким уникальным специалистом. Все еще действующая, значит, блядь? Тебе на кладбище, наверно, прогулы уже лет десять отмечают, а ты всё никак не угомонишься, по гостиницам промышляешь! А не пошла бы ты вон!
– Денег жалко, да? Я недорого беру.
– Мне самому тебя вышвырнуть или милицию вызвать? Вон отсюда! Кошмар какой-то!
– Жлоб, жлоб, жлоб! – злобно выкрикивая, женщина бросилась к двери…
– К тебе вчера какая-то старушка приходила, – решил разыграть Манжиева Георгий. – Сказала: твоя знакомая минетчица. Я не понял: что это значит на вашем калмыцком?
– Минетчица? –