Кукушонок. Валерий Григорьевич Бирюков
отошла от прямого управления народным хозяйством, оставшись всего лишь руководящей и вдохновляющей силой, – почти дословно процитировал Горелов лектора ВПШ. – Теперь же экономикой рулят Съезд народных депутатов и Верховный Совет.
– Ты это сейчас серьёзно? – уставился на него Круглов. – Лихо же вам там мозги засирают! Сегодняшнее наше народовластие – такая же, как и раньше, фикция, пародия на демократию. Те, кто хоть что-то в экономике понимает, в меньшинстве и их никто не слушает. А большинство депутатов – все те же роботы, голосующие за всё, что им партия укажет, потому что они тоже разбираются в экономике не больше этой самой вдохновляющей силы. Ты хоть помнишь, кого избрали в Верховный совет от вашей области?
– Конечно, помню: сам о ней очерк писал. Техник-осеменитель совхоза «Заветы Ильича» Ирина Клименьевна Игнатьева, награжденная орденом Трудового Красного знамени. Симпатичная такая женщина, мать троих детей. Ее обком партии рекомендовал.
– Коровий гинеколог? – засмеялся Круглов. – Которая тёлок вручную оплодотворяет бычьей спермой? Вот-вот! Может она и замечательный специалист в своем деле и человек хороший, но, при всем моём к ней уважении, что она знает о законотворчестве? И таких там четыре сотни. Ну и о какой такой перестройке можно говорить?..
Несмотря на очередную «промывку мозгов», все зачеты Горелов сдавал на отлично: язык-то у него, напомню, был хорошо подвешен.
А вот обязательное посещение слушателями ВПШ Мавзолея создателя первого в мире социалистического государства произвело на него сильное впечатление, как и последующий разговор с калмыцким коллегой. Их группе сначала устроили экскурсию по кладбищу у кремлевской стены, где похоронены бывшие вожди и герои революции и гражданской войны, которых в появившихся при новом генсеке статьях стали открыто называть кровавыми палачами. Потом распорядитель провел их мимо длинной, зигзагами тянущейся от Исторического музея, очереди внутрь величественного саркофага.
«Кто-кто в теремочке живет?» – настраивал себя Горелов, который не любил смотреть на покойников, испытывая перед ними какой-то мистический страх, напоминавший ему о бренности собственного бытия, о чем обычно люди каждодневно и ежечасно стараются не думать, несмотря на призыв древних «Mеmento mori!». Но тут при виде мумии вождя он с трудом удержался от смеха, неожиданно вспомнив рассказанный москвичами в Варне анекдот про Леонида Ильича, который, умирая, будто бы требовал похоронить его в Мавзолее, исправив название «ЛЕНИН» двумя точками над буквой Е.
Веселья добавил Манжиев, с которым после этой экскурсии Георгий отправился выпить пива в Центральный Дом журналиста на Никитском бульваре.
– Знаешь, почему Владимира Ильича не похоронили, а поместили в Мавзолей? – спросил его Беатр.
– Ну? – осторожно поинтересовался Жора.
– Его планировалось оживить, когда советская наука будет способна это сделать.
– Да ладно! Это такая шутка юмора?
– Никакая