Отрок. Бабы строем не воюют. Евгений Красницкий
боярыни: чувствовала, что Анна знает, что делать и как делать, осознавала свое неведение и… и в этом ее слабость! Опять так же, как и с Дареной: у Анны есть дело, есть цель, а у Дарены и Листвяны – только забота о своем благополучии или, еще хуже, потакание своим страстям и желаниям. Анна же свои страсти и желания смогла обуздать, подчинить их общему делу. Ну не ради же собственного удовольствия она сейчас старалась, из кожи вон выпрыгивала, Дарену ломала и Листвяну подчиняла! Нет, конечно – и себя возвеличивала, и других подавляла она только для того, чтобы еще выше поднять род, чтобы ни у кого даже мысли не закрадывались Лисовинов на прочность попробовать. В этом заключалась ее сила. Много силы, даже на язвительное веселье оставалось.
Листвяна что-то такое почувствовала и, наконец отведя взгляд, прервала затянувшееся молчание:
– Может, и так, тебе виднее. От меня-то ты чего хочешь?
– Когда ты у нас появилась, Аристарх с тобой разговаривал?
– Был разговор… – Ключница поежилась, видимо, воспоминания о том разговоре остались у нее не самые приятные. – Только не сразу, а когда… – Неопределенный жест Листвяны, видимо, означал: «Когда узнал, что я Корнеем…»
– И что?
– Страшен… может быть, когда захочет.
– А еще?
– Да что ж тебе надо-то от меня? – вроде бы возмутилась Листвяна.
«Вроде бы» потому, что на самом деле в ее словах звучало не возмущение, а страх. Боярыня подталкивала ее… к чему-то не столько опасному, сколько безвозратному, к невозможности сделать шаг назад… К плате за теплое место возле Корнея, к доверию боярыни – не потому, что ключница заслужила его, а потому, что обмануть невозможно – слишком страшна кара за обман.
– Найдешь случай переговорить с Аристархом! – твердым, не допускающим возражений и сомнений голосом заговорила Анна. – Расскажешь ему о бабьей дружине и скажешь, что надзирать за ней я прошу его, понеже дело это хоть и воинское, но сотни все-таки не касается, значит, ему как старосте и надлежит на себя заботу о нас, грешных, принять…
– Запретит…
– Сделаешь, как сказано! Мне лучше знать! Расскажешь в подробностях все, что мы с тобой сейчас об этом говорили и… все остальное, что он знать захочет. И не тяни, я ведь узнаю, когда ты к нему ходила.
– А что ж сама-то…
– Учить меня будешь?! – Анна сначала прикрикнула, а потом поняла: это уже лишнее – есть предел, после которого Листвяна и взбрыкнуть может. Себе повредит, но характер покажет, помыкать собой не даст. – Да не злись ты. – Боярыня, насколько смогла, смягчила голос и ободряюще дернула головой. – Против воинского обычая у нас не пойдешь. Если подчинение, то полное, а нет подчинения, нет и тебя. Но зато получишь все, что желаешь: спокойную жизнь с Корнеем… Что сама устроишь, то и получишь, никто мешать не станет, воеводство в тайной дружине… ведь хочешь же этого, я вижу. И все дети твои в надежном гнезде вырастут, в лисовиновском… Но и спрос с тебя – никуда не денешься – под стать тому, сколько тебе дано.
Две