Князь Мещерский. Анатолий Дроздов
от пристрастия к табаку, долго вспоминал. Обычно после двух-трех стопок пшеничного самогона (Жора варил его изумительно), когда участникам застолья приходило желание закурить…
Надо отдать должное Савинкову: мужиком он оказался крепким. Не сломался, даже сходив под себя. Для врачей в акте непроизвольного мочеиспускания или дефекации нет ничего постыдного, но обычному человеку, да еще на людях – позор, особенно крутому террористу. Шильце, купленное у скорняка, подействовало. Однако понадобилось два сеанса «иглоукалывания», прежде чем я различил во взгляде, устремленном на меня, ужас. И тогда сам сорвал тряпку со рта арестанта.
– Кто твой сообщник? Говори!
– Азеф… – выдавил Савинков.
– Что?! – Татищев метнулся к нам и встал рядом. – Он в Москве?
– Да…
– Адрес?
– Большая Никитская, доходный дом Рутенберга, седьмой нумер. Живет под фамилией Ноймайера.
– Кто дал деньги и динамит?
– Англичанин.
– Имя?
– Не знаю. Высокий, рыжий, лицо лошадиное.
Кажется, я видел этого поца…
– Кто еще участвовал?
– Люди Евно, имен не знаю, у нас не принято спрашивать. Помогали возить взрывчатку. Это не динамит, а тринитротолуол германской выделки. Завезли несколько десятков ящиков. Где его брали англичане, не знаю.
– Может, это были немцы?
– Евно говорил, что англичане.
– Что еще знаешь?
– Ничего… – Савинков внезапно встрепенулся и посмотрел на нас с ненавистью. – Больше ничего не скажу. Будьте вы прокляты, палачи!
– Валериан Витольдович? – Татищев посмотрел на меня.
– Хватит! – покрутил я головой. – Не выдержит.
– Увести! – приказал генерал.
Конвойные подхватили арестанта под руки и, морщась – от Савинкова ощутимо воняло, вытащили из комнаты.
– Прикажите не спускать с него глаз, – попросил я.
– Почему? – удивился Татищев.
– Может покончить с собой. Для таких, как он, заговорить на допросе да еще нагадить под себя – великое потрясение. Нервический тип.
А еще я помню, как умер этот террорист в моем мире…[9]
– Не буду спорить, – согласился генерал. – Рощенков? Слышал?
– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство! – отрапортовал следователь.
– Ну а мы навестим господина Азефа, – потер руки Татищев. – Не медля.
– Может, не стоит спешить? – спросил я. – Проследить за домом, улучить удобный момент?
– Вы не знаете Азефа! – фыркнул генерал. – Осторожный, подлец, и хитер безмерно. Будем медлить – ускользнет. Надо спешить. Рощенков, собери срочно всех свободных. Выезжаем как можно скорей!
Всей кавалерией…
– Позвольте и мне с вами? – попросился я.
– Не смею препятствовать, – кивнул генерал. – После того как вы лихо заставили этого упыря
Согласно официальной версии Савинков покончил с собой в тюрьме.