Интеллигенция. Заметки о литературно-политических иллюзиях. Борис Дубин
это ясно осознанная политика аппарата, направленная на удержание власти в условиях, когда ведомство исчерпало ресурсы своего развития.
События последнего года в известной степени изменили положение в литературном мире. Особенно это заметно в периодике: ряд журналов с тиражом в сотни тысяч экземпляров стало невозможно купить в киосках – факт, ранее немыслимый. Участники нынешней литературной ситуации, судя по всему, соглашаются либо уже считать ее новой, либо надеются на ее обновление, намереваясь быть его инициаторами. Отсюда возникает вопрос, как каждая из литературных групп понимает ситуацию, кем себя в ней видит, на какое место претендует. Видимо, для многих новое – это ставший впервые доступным материал для издания или открывшиеся возможности доступа к нему. Старое же – то, что делает такой материал по-прежнему недоступным для издания (с точки зрения автора), покупки (с точки зрения покупателя), чтения (с точки зрения читателя). Но старое – это и книги, что есть «всегда» и по-прежнему никому не нужны, которыми завалены прилавки или полки в библиотеках.
Можно наметить два полюса в отношении к нынешней ситуации и ее новизне. На первом концентрируется группа тех участников, для кого остановки времени не произошло и потому у них нет ощущения, что время вдруг убыстрилось. Легко можно представить авторов, не выключавших свои часы, скажем, в конце 1960-х годов и посему не накопивших резерва нереализованного материала, который подпирает их сейчас. Но, с другой стороны, ощущения новизны, видимо, нет и у тех, кто и сегодня все еще не может получить доступа к изданию и выхода в культуру. Для них-то, вероятно, нынешние события развиваются в модусе некоего повторения: опять происходит нечто такое, что мы уже пережили.
На втором же полюсе собирается группа, для которой, напротив, все, что может быть интересного и важного, связано именно с нынешним днем: сейчас воплотятся наши самые заветные чаяния, сейчас мы получим то, чего так давно хотели и так долго были лишены. Это отношение «создавать-получать» тоже по-своему в самом общем виде характеризует группы на разных концах шкалы.
Помимо названных групп есть, разумеется, и те, кто пишет «в стол» без надежды на сегодняшнюю публикацию, то есть работающие в своем времени вне расчетов на существующие каналы тиражирования.
Перед нами, таким образом, набор разных положений на литературной карте, разных времен, то есть разных групп, в том числе и тех, для кого часы культуры еще не начали бить, кто еще не включен в литературную культуру. Почему же столь остро касается всех вопрос именно о каналах распространения, почему характеристики нового соотносятся именно с имеющимися средствами тиражирования и распределения? Означает ли это, что у нас нет другой литературы и науки, кроме той, что напечатана издательствами, подчиняющимися Госкомиздату? Если это так, то как же быть с литературным наследием, как определить тех, кто непосредственно связан с иноязычными литературами,