Мысли из-под фуражки. Павел Гушинец

Мысли из-под фуражки - Павел Гушинец


Скачать книгу
сержант Акопян. И так далее. Всего двадцать четыре человека. Кем их теперь считать?

      – Вот, блин! – командир в сердцах стукнул по столу кулаком. – До особого распоряжения считать всех вышеперечисленных русскими солдатами!

      Поздним вечером к стенам воинской части подъехали две тонированные шестёрки, из которых вышло почти полтора десятка местных жителей.

      «Началось», – подумал Вовкин отец.

      – Оккупанты! – крикнул один из гостей. – Оккупанты, убирайтесь!

      Часть ответила молчанием. Местные прошлись насчёт их матерей, насчёт того, что сделают с жёнами, если военные немедленно не сдадут оружие.

      – Эй, русские, убирайтесь!

      – Пошли на х…! – не выдержал осетин Закурдаев.

      – Закурдаев, молчать! – грозным шёпотом рявкнул старший лейтенант Кузнецов. – Отставить поддаваться на провокации!

      – Есть отставить поддаваться на провокации, – ответил рядовой.

      И не поддавались больше. Даже горячие «русские» с Кавказа.

      – Ты спросишь меня, о чём я думал тогда? – спрашивает Вовка. – Не поверишь, я думал об упаковке новеньких фломастеров, которые я на пару дней одолжил однокласснику. Порисовать. Беспокоился, чтобы он не потерял мой любимый, фиолетовый. Кстати, этих фломастеров я так и не увидел. Отец больше не пустил меня в школу, а одноклассник, само собой, не принёс.

      Две недели часть сидела, вооружённая до зубов, целясь из автоматов в ставший вдруг враждебным город. Местные веселились, праздновали, ходили вокруг части с национальными флагами. Кричали оскорбления в сторону забора. Но оттуда на них смотрели свирепые кавказские, азиатские и славянские лица, подкреплённые дулами автоматов, поэтому, к счастью, дальше криков и оскорблений дело не дошло.

      А однажды вечером отец переоделся в гражданскую одежду, собрал чемоданы и повёл семью на вокзал, чтобы отправить Вовку с матерью к бабушке, в Воронеж. С ними вышли из части три солдата и прапорщик Бриедис, тоже в гражданской одежде.

      – Перед выходом из части мама серьёзно посмотрела мне в глаза и сказала: «Ни в коем случае не заговаривай со мной по-русски. Лучше молчи». И я молчал всю дорогу до вокзала. Мы уехали, а отец остался. На перроне он так крепко обнял нас с матерью, что мне стало больно. Но я молчал. Это было, как в кино про войну. Только в кино уезжали мужчины, а женщины и дети оставались их ждать.

      Они ещё один раз вернулись. Почти через полтора года, когда большие начальники договорились о механизме вывода войск с территории новоиспечённых независимых государств. Мать не хотела брать Вовку с собой, но он давно не видел отца, поэтому умолял, пока она ни согласилась.

      – Я помню, как на вокзале стояли несколько составов с вооружённой охраной. Вокруг шныряли местные, пытаясь что-то стащить. Не хватало составов, вагонов, брезента, людей. И военные оставляли нажитое барахло, чтобы затащить в вагон ещё пару двигателей от БТРа. Ещё думали, что кому-то это понадобится, кто-то оценит. Да и не могли по-другому. Я сейчас читаю в Интернете: мол, не так всё было, – говорил мне


Скачать книгу