Девять кругов любви. Рам Ларсин
и в нем пустует большая светлая комната. Ты будешь совершенно свободна. Да, я… – как это? – эпикорос, но и у меня в душе тоже есть святое, чем можно поклясться. Клянусь: ни я, ни кто-либо другой не станет тревожить тебя. – Он тронул ее руку. – Я буду невидим и неслышим, а если тебе понадобится друг – он будет рядом, за стеной.
Его голос потонул в хохоте девушек, сидящих у соседней постели, и он досадливо оглянулся.
– Не обращай внимания! – сказала самая веселая из них, с крашенными в бордовый цвет волосами. – Мы все делаем вместе, поэтому получается так шумно. Понимаешь, у нас в джаз-банде три девушки и один парень. Вдруг директору приходит в голову идея – уволить его, чтобы был чисто женский ансамбль. Тогда наш приятель исчезает…
Ее подруга, в черной рубахе до колен, продолжила:
– После долгих поисков мы находим его здесь…
Третья, необычайно высокого роста, подхватила:
– Выясняется, что он сделал себе операцию, и теперь… кто ты?
– Я думал… думала… – пропищала та, что лежала на кровати. – Я всегда чувствовал, нет, чувствовала…
– Ну просто спикер палаты! – сострила бордовая, и они стали хохотать все вчетвером.
Тут в дверях появились два новых посетителя, как-то очень похожие друг на друга в своей невзрачности, с испуганно-счастливыми физиономиями.
– Хвала Господу! – сказал мужчина, а женщина кинулась целовать Юдит.
– Мама, папа! – говорила та, беспокойно улыбаясь.
Сильное волнение уже вернуло краску на ее губы и блеск – темным глазам. Трудно было найти в ней что-либо общее с этими людьми, и Андрей еще раз убедился в том, что она принадлежит к особой породе. А может быть, родители извели, опустошили себя, отдав ей щедро и до последней капли все свои соки?
– Мы чуть с ума не сошли, пока нам не позвонила отсюда наша знакомая, старшая сестра, – радостно рассказывала мать. – Правда, Моше?
Муж кивал, исподволь косясь на Андрея, и тот, чтобы никого не смущать, повернулся к веселой девичьей компании, словно был с ними вместе.
– И теперь у нас в джазе, как в кино, только девушки, – ликовала та, что была с бордовыми волосами. – Я – труба! – она издала ртом резкий, почти металлический звук. – Та-та-та!
– Ты говорила, что побудешь у Зивы всего неделю, – упрекнула мать Юдит.
– Там хорошо, мама, тихо, спокойно…
– А я – ударник! – поклонилась Андрею девушка в черной рубахе, отбивая дробь на крышке столика. – Пам-пам-пам!
– Подруга не может заменить семью, – нахмурился отец. – Тебе известно, что должен прийти рав Бар Селла и с какой целью. Это большая честь для всех нас. Почему же тебя нет дома?
Юдит прошептала:
– Ты знаешь почему… И мама тоже. Из-за постоянных ссор между вами. А причина всего – молоденькая продавщица в нашем магазине…
– Я – сакс! – продолжала знакомство самая высокая, нажимая на воображаемые клапаны. – По-по-по!
Отец взорвался:
– Ты,