Девять кругов любви. Рам Ларсин
приходит чужой. И забирает у нас лучшее.
Охнув, он сел на траву и предложил им место рядом с собой:
– Благодать, верно? А я родился в Таймане. В нищете и унижении. Потом семья пошла сюда. Через пустыню. Без воды, без еды, – незалеченная астма вынуждала его делать частые паузы. – Думалось, все мы умрем в дороге. И точно – в живых остались. Только я с братом.
Старик помолчал, стараясь отогнать от себя безрадостные воспоминания.
– А здесь – красота! Все, что вокруг. Посажено собственными руками. Говорили мне. В Эйн Карем лоза не привьется. А вот она, родная! Мне тут каждый листочек знаком. Даже будто слышу их голоса. Может, я в прошлой жизни был виноградным кустом.
Заскорузлая ладонь Нисима легла на кудрявую голову мальчика:
– Как думаешь, капара?
Тот высунул ему длинный язык и пополз за каким-то жучком.
– А Хаим, мой братец. Считает меня ненормальным. Не говорит прямо. Хочу твой виноградник, сад, дом. Только трезвонит всюду. Чокнутый, мол, я. Чтобы упрятать в психушку…
Старик всполошился, не видя мальчика.
– Где же этот непоседа? Его нельзя отпускать. Сбежит!
Кряхтя, он стал искать среди кустов – и тоже исчез. Юдит беспокойно смотрела ему вслед:
– Меня пугают внезапные исчезновения. Люди иногда не возвращаются.
– Да вот он! – сказал Андрей.
– Не вижу.
– Вон мелькнули его глаза!
– Это ягоды винограда блестят на солнце.
– А рядом – длинные вьющиеся волосы!
– По-моему, там молодые побеги цепляются друг за друга.
– Но нельзя же… не различить его мускулистые руки!
Юдит улыбалась:
– Нет, это толстые стволы лозы.
Андрей, однако, был серьезен.
– Не пойми меня буквально, – сказал он. – Я говорю… об общности Нисима с природой. Он словно сделан из самых необходимых – как это? – частиц, что составляют мир вокруг нас. Такие люди не умирают… просто переходят в растения, плоды, цветы. А я иногда… чувствую себя таким искусственным, никчемным.
Юдит сказала задумчиво:
– У тебя есть то, чего не хватает многим – воображение. Да и у меня оно в избытке. Мы очень похожи.
– Правда? – улыбнулся Андрей.
Он потянул Юдит домой, показал ее комнату, ту, что больше и светлее, и оставил одну.
К вечеру осторожно постучал, а, войдя, поразился произошедшей перемене. Он редко заглядывал сюда. Здесь скопилось множество случайных вещей, приобретенных хозяином в разное время, которые уже не помнили своей первоначальной цели и доживали долгий век одинокие, никому не нужные. Внезапно они были растормошены, очищены от пыли и, расставленные в обдуманном порядке, осознали смысл своего существования, как и сам Андрей с появлением Юдит в его жизни.
Так он узнал ее аскетический нрав: все лишнее было выдворено в чулан, и тогда открылось свободное пространство, ограниченное лишь самым необходимым: монашеский узкий диван предназначался не для сновидений, а чтобы спать спокойно и глубоко, медная гравюра предавалась