Сквозь черное стекло. Константин Лопушанский
больна.
Настя поворачивается к нему, их лица теперь близко друг к другу. Михаил Александрович замечает слёзы на её щеках. Она, вдруг, начинает гладить его ладонью по голове как ребёнка.
– Ты что так смотришь? – теряется он. – Гладишь, как ребёнка.
– А вы и есть ребёнок, только очень больной. И вас уже не спасти, потому что веры у вас нет.
– Что, в аду гореть буду? – усмехнулся он.
– Не знаю. Может и в аду. Но я буду молиться о вас. Я каждый день молюсь. Бог даст, отмолю вас. Вы изменитесь. По молитве – всё возможно. Если жена или муж верующий, а другой нет, то он спасается верой супруга. Так отцы церкви учат.
– Отцы, – задумчиво повторил Михаил Александрович. – Точно, лунатик я. какие-то отцы. Отцы.
Он достал фляжку из кармана халата, приложился к ней. Затем неожиданно повернул её лицо к себе, взяв за подбородок, притянул.
– Ты что ж и вправду думаешь, что для меня Бога нет? Такой тупой атеист? Нет. Всё не так просто. Он есть, я это точно знаю. Но только мы против него, вот в чем всё дело.
– Кто мы? – опешила Настя.
– Человечество. Человеки. Когда он придёт – все будут против него. Он же сам так сказал, забыла что ли? Потому что мы другие. Другой породы. Вот тогда-то и будет Армагеддон. Он против нас, мы против него. Кто за него встанет? Ну, разве что, такие как ты, блаженные. А что вы можете в этом мире? Ничего. ничего.
Он вдруг откинулся назад, скривился, взявшись рукой за затылок.
– Голова. тянет как. Принеси таблетки. на столе лежат.
Настя быстро встала, подошла к столу, принесла таблетки. Михаил Александрович тут же торопливо проглотил их, закрыл глаза, затем взял ладонь Насти и положил себе на лоб.
– Не убирай. руку. пожалуйста, – прошептал он, засыпая.
СЦЕНА 51. ОСОБНЯК ОСТРОВОГО. УТРО. ХОЛЛ. ЗИМА.
Как всегда по утрам, накрыт стол в холле. Михаил Александрович уже сидит за столом, завтракает. Входит Настя, садится к столу. Молчит.
Она в своем стареньком выцветшем платье. Михаил Александрович удивленно смотрит на нее. Настя не поднимает глаз.
– Чего это ты в этом платье сиротском? – раздраженно говорит Михаил Александрович. – Тебе же столько всего накупили. Где это все?
– Я в церковь сейчас пойду, на службу.
– Понятно. В церковь по-скромному, а по жизни – от «Версаче». Логично.
Настя продолжает сидеть, опустив глаза, не притрагиваясь к еде. Молчит.
– А чего не ешь? Сидишь, как статуя… Что случилось опять?
– Я причаститься хочу сегодня.
– А что, перед этим нельзя есть?
– Нельзя.
Молчат. Михаил Александрович поглядывает на Настю, но она не поднимает голову.
– Я спросить хотела у вас. одну вещь, – наконец произносит Настя тихо, подняв глаза.
– Ну, спроси.
– А если бы операция не удалась. Как бы вы поступили со мной?
Михаил Александрович отвечает не сразу, с удивлением и интересом вглядываясь в Настю.
– Хочешь честно?
– Честно.
– Отвез бы тебя обратно в интернат. И