Лилии полевые. Царь из дома Давида. Три года в Священном городе. Джозеф Г. Ингрэм
Царство Мессии не есть царство покаяния и уничижения, но царство победы, славы и могущества. Что же касается слов пророка об унижении и позоре, которые Иорданский пророк связывает с Мессией, они никакого отношения не имеют к ожидаемому Мессии и Царю. Скорее, они приложимы к тому меньшему пророку, который будет предшественником истинного Христа. (А что Христос должен иметь предшественника – это совершенно ясно и вне всяких сомнений сказано в Писании.) Возможно и то, как думают некоторые, особенно фарисеи, что будет два Мессии. Один придет в смирении и пострадает от язычников, послужив искупительной Жертвой за грехи, а другой будет наш Мессия и явится во всей силе Своего царственного могущества, с такой славой и в таком великолепии, каких еще и ни один монарх не являл. Он сделает Иерусалим столицей мира, а всех царей – данниками91 и повергнет к подножию Своего престола. Таков будет наш Мессия! И да ниспошлет нам Его Иегова скорее, чтобы извлечь из праха Иудею и возвысить ее из унижения ее. Если явится Тот презираемый Человек, о Котором возвещает ваш пророк из пустыни как о Мессии, то Он, быть может, и будет Тот Мессия язычников, в Котором они нуждаются по своему великому нечестию и Которого пошлет им Господь как искупительную Жертву за их беззакония. Но не таков Мессия Израиля – могучий Вождь из колена Давида, Которому надлежит воссесть на престол Сиона. И ты, дитя мое, как дочь Израиля, не должна приобщаться вестям, исходящим от пророка из пустыни, с которым полстраны нашей так безумно носится. Имей терпение и жди! Наступит и воссияет день славы Израиля, и все народы увидят Его и возрадуются. Не верь тому, что толкует вам Иоанн, друг Марии. Когда настанет время Мессии, о Нем возвестит более блестящий вестник, чем молодой человек, наряженный в звериные шкуры и питающийся саранчой и медом – человек, о происхождении и достоинствах которого никому не известно. Внимай же указаниям своего ума и здравых суждений, моя Адина. Я больше не буду настаивать на этом, как сделал бы, если бы мог допустить серьезно возможность твоего отпадения от веры наших отцов, ибо такое событие опозорило бы мою седую голову и свело бы меня в могилу. Я думаю, что Иорданский пророк напророчит только себе самому… и что под видом каких-то тайн и лживых возвещений о Ком-то, Кто придет после него, он просто желает собрать вокруг себя народ как орудие своих честолюбивых замыслов. Возможно, что в следующем письме ты сообщишь мне, что он уже самого себя объявляет Христом и что он и окружающие его разогнаны римскими войсками…».
После того, что ты высказал, дорогой батюшка, в этом выписанном мною отрывке из твоего письма, – как я могу писать тебе? Как мне поведать тебе то, что снова невольно рвется из-под моего пера? Но я знаю твой ум и не скрою от тебя истины, какою бы она тебе ни представлялась; напротив, с доверием к твоей справедливости и мудрости я буду продолжать описывать все события, связанные с проповедью пророка, и все вообще, что при мне происходит в Иудее.
Выслушивай же меня терпеливо и суди без пристрастия, ибо переживаемое время, вне всяких сомнений,
Данниками – платящими дань. –