Аттила, Бич Божий. Росс Лэйдлоу
в соответствии с нынешними реалиями. Констанций, соправитель Гонория, справлялся с этой задачей просто блестяще: умиротворил могущественных визиготов, позволив этому, многие годы скитавшемуся по миру, племени поселиться в Аквитании; остановил проникновение на имперские – к западу от Рейна – территории бургундов. Но после того как шесть лет назад Констанция не стало, «гости» Рима, федераты, вновь начали показывать свой норов. Старая северо-южная ось власти, простиравшаяся от Медиолана до Аугуста-Треверора, осталась – «благодаря» вторжениям франков в провинции Белгики – в далеком прошлом. Ось нынешняя, восточно-западная, тянулась от Равенны до Арелата в Провинции, что давало Аэцию возможность в немалой степени влиять на решения правительства.
– Кого бы ты выбрал в правители Запада, красавчик, – спросил, улыбнувшись, Аэций у Буцефала, – меня или Бонифация? – В ответ, словно выражая свое ему сочувствие, лошадь навострила уши. – Я бы, на твоем месте, остановил свой выбор на Бонифации. Потому что если победит твой хозяин, коннице придется потрудиться – это я тебе обещаю.
Бонифаций был последним человеком, которому бы он доверил бразды правления государством. Его, Бонифация, методы обращения с варварами вели к конфронтации – устарелая, не имеющая шансов на успех стратегия. Насильственно изгнать поселившиеся на имперских землях племена не представлялось возможным ввиду их многочисленности – разве что Запад получил бы сильную поддержку Востока. Но рассчитывать на нее не приходилось; те дни закончились со смертью Феодосия. С другой стороны, он, Аэций, проведший детство в заложниках сначала у Алариха, а затем – у гуннов, знал варваров. Он как никто другой чувствовал, когда необходимо было пойти им на уступки, а когда – надавить, когда следовало быть дипломатом, а когда – занять твердую позицию. Главным, что он вынес из общения с ними, являлось то, что зачастую силу варваров можно было нейтрализовать, настроив их друг против друга: гуннов против визиготов, визиготов против свевов и так далее. А для этого требовались искусство и хитрость, основывавшиеся на знании мышления варваров, чего у Аэция, в отличие от его соперника, имелось в избытке. Бонифаций был силен в истреблении варваров; управляться с ними он не умел, да и не сильно к этому стремился.
Словно играя в ludus latrunculorum или «солдатиков», Аэций снова и снова взвешивал сильные и слабые стороны – свои и своего противника. На первый взгляд Бонифаций имел одно, но крайне важное, перед ним преимущество – доверие Плацидии. Но Бонифаций был в Африке, в то время как он, Аэций, находился в Равенне, и, пустив в ход все свое обаяние и силу убеждения, мог спокойно настраивать императрицу против ее фаворита. Притворяясь преданным другом и союзником Плацидии (ему даже приходилось любезничать с ее капризным сыном), в последние несколько недель он сумел существенно ослабить ее, по отношении к нему, Аэцию, враждебность и завоевать ее доверие, что дало ему возможность, при помощи намеков и инсинуаций, распространяя