За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году. Андрей Пржездомский
сука, здесь же, сейчас, и мясо твое сожрут собаки, или ты будешь делать то, что я тебе говорю.
Валера почувствовал за спиной какое-то едва заметное движение и тяжелую руку, положенную ему на плечо. Это был угрюмого вида таджик в чапане[41], которого он еще ни разу не видел с тех пор, как стал сотрудничать с людьми Сафара. Маленькая и круглая, непропорциональная по отношению к крупному телу, голова этого человека напоминала средних размеров дыню, а отекшие толстые веки и выпуклые мешки под глазами почти сливались с передней поверхностью щек, что делало его лицо отвратительно опухшим. Широкая нижняя челюсть незнакомца, приплюснутый и слегка приподнятый нос вызвали у Валеры ассоциации с бульдогом. Он так его и окрестил про себя – «Бульдог».
– А, Темурбай, ты здесь? – с улыбкой проговорил Сафар, даже не пытаясь сделать вид, что удивился его появлению. Сказав что-то скороговоркой по-таджикски, он с усмешкой посмотрел на Валеру.
– Знакомься, Богомол. Это Темурбай, мой хороший друг. И очень сильный человек. Просто бизон!
Бульдог никак не прореагировал на слова Сафара, только бесстрастно посмотрел на Валеру.
– Темурбай, покажи, какой ты сильный! – улыбаясь, сказал Сафар. И тут Валера почувствовал, как лежащая на его плече ладонь Бульдога стала смыкаться, все сильнее и сильнее сжимая его. От резкой боли Валера застонал и попытался встать, но не смог, так как второй рукой громила схватил его за горло.
– Стой, стой! Перестань, Темурбай! Ты что делаешь? Ты же форсунку ему перекроешь! Прекрати! – с деланным беспокойством прокричал Сафар. – Отпусти парня!
Бульдог убрал руки, но ни на шаг не отступил от Валеры, продолжая стоять за его спиной.
– Понял, Богомол? Ты же не хочешь сдохнуть? И я не хочу! Поэтому делай то, что тебе говорят. Ясно?
– Ясно, – почти шепотом ответил Валера.
Все остальное было как во сне. Сафар, а затем еще какой-то человек объясняли Валере, что и как он должен будет сделать – когда и где встретить легковую автомашину, на полном ходу врезаться в нее и столкнуть легковушку с обрыва. Богомолова убеждали в том, что сделать ему это будет совершенно безопасно, что все продумано до мелочей, что машину ему укажут за несколько минут до встречи и что у места аварии его будут ждать и ему, безусловно, удастся скрыться. Его уверяли в том, что милиция прибудет на место не ранее чем через полчаса после аварии, а за это время Богомолов будет уже далеко. С новыми документами, с сумкой, полной денег, с билетом на самолет, который унесет его туда, куда он только пожелает. Валера только молча кивал, не задавая ни одного вопроса. Он уже смирился с тем, что ему не удастся отвертеться от «мокрого дела», и теперь он, как загнанный зверь, вынужден будет метаться, ища выхода из совершенно безвыходного положения. Ища выхода и не находя его.
Терзаясь сомнениями и опасаясь, что его могут заметить, поздно вечером Валера все-таки решил позвонить из телефона-автомата «оперу» и сообщить о готовящемся преступлении. «Будь что будет, – думал Богомолов. – Так и так, либо смерть, либо тюрьма». Он сбивчиво, перескакивая с одного на другое, рассказал «оперу» о том, что ему предстоит сделать на следующий день, но тот,
Чапан – халат восточного покроя.