Сыщик Патмосов. Детективные рассказы. А. Е. Зарин
кража со взломом, пьяные мазурики, мужичье. Этого же весь Петербург знает. Да!
– Господин Патмосов, – доложил сторож.
– Зови, зови! – закричал Ястребов и встал с кресла навстречу сыщику. – А, здравствуйте! Садитесь. Что новенького?
Патмосов поздоровался с ним, с Флегонтовым, сел и сказал:
– Да особого ничего; так, общие приметы…
– Ну, ну, поделитесь.
– Вот-с как мне пока представляется убийство.
Патмосов закурил и начал рассказ:
– Убитому Дергачеву кто-то назначил в этом месте свидание ровно на десять часов вечера. Дергачев, как вам известно, вышел сам около десяти и прямо пошел на свидание, придя с опозданием минут на десять. По-видимому, он кого-то встретил на дороге и пошел медленным шагом. Его встретил высокий, крепкий и нервный господин, и они стали о чем-то беседовать, спорить, снова беседовать. Потом спор обострился. Нетерпеливый господин не выдержал. Трах! И готово! А когда убил, то выхватил из его кармана то, что нужно, и ушел.
Следователь слушал его, кивая головою и слегка улыбаясь.
– Так, – сказал он. – Отлично! А чем ударил этот господин Дергачева, и что он вытащил из его кармана?
Патмосов засмеялся.
– Я не ясновидец! Впрочем, ударил он его чем-то вроде топорика. Может, косарем[6].
– А что украл?
– Бумаги! – уверенно ответил Патмосов. – Только не деньги. Видите ли, этот Дергачев ничем не брезгал и любил нечистые векселя. Так вот… такие векселя. А может, и деньги!..
– Может, деньги, может, не деньги, – усмехнулся следователь. – Так! Ну, а откуда у вас все эти подробности, дорогой.
– Алексей Романович, – подсказал Патмосов. – Какие подробности?
– Виноват, простите! Да вот насчет времени, роста, нетерпения и прочая.
– Это пустяки, – улыбнулся Патмосов, – вы сейчас сами увидите. У покойника оказался шагомер в кармане, а на шагомере значится пять тысяч семьсот шагов. Я стал мерить. От дачи убитого до мостика, что ведет в парк, ровно три тысячи двести шагов, то есть минут двадцать ходу, а так как он вышел совсем перед десятью, то, значит, пришел минут на десять-пятнадцать после десяти. Ясно?
Следователь кивнул.
– А что тот ждал в нетерпении, так видно по окуркам папирос. Он грыз их и подле мостика набросал целую кучу. Характерные окурки! – и Патмосов положил на стол сверток бумаги, в котором оказалось штук двадцать папиросных окурков. Они были с непомерно длинными мундштуками, причем самые мундштуки были изгрызаны. – Я их вчера собрал, – заметил Патмосов. – По дорожке валялись, а у мостика штук десять. Понятно, нетерпеливый.
– Ну-с, а рост?
– Да Дергачев роста среднего, а тот его по темени бил! Очевидно, высокий. Теперь дальше-с. От ворот до мостика я сосчитал девяносто шагов, а осталось, по шагомеру, две тысячи пятьсот. Вот они и ходили взад и вперед. Раз тридцать, а что иногда останавливались – видно было опять по окуркам. В ином месте вдруг три окурка.
– Что же вы думаете? – спросил следователь.
– Я бы пересмотрел его бумаги и записки. Быть может, там какой-нибудь намек. Вы смотрели бумажник?
– Смотрел;
Косарь – большой русский хозяйственный нож с широким и толстым клинком.