Сыщик Патмосов. Детективные рассказы. А. Е. Зарин
и, стукнув зонтиком, вызывающе оглядела стены камеры, следователя, письмоводителя и скромно сидящего Патмосова.
Следователь смутился.
– Сударыня, это так важно! Вы позволите записать?
– Пишите, мне все равно! Как только Катя мне сказала, я сразу! Я его не боюсь, мерзавца…
Следователь мигнул письмоводителю и заговорил:
– По порядку, сударыня. Имя, отчество, звание и все прочее?
– Знаю, знаю! Звать меня Караваева, Марья Васильевна, кронштадтская мещанка, сирота, православная, двадцать четыре года, цеховая портниха. Вот и все! Довольно?
– Великолепно, – улыбался следователь, – теперь что вы имеете передать по делу об убийстве Дергачева?
– А кто убийца! Видите ли, я прямо, – начала она, оборачиваясь то к Ястребову, то к Флегонтову, я прямо скажу, что была на содержании у Дергачева. Скупой был покойник. Правда, возил гулять, платья дарил, вещь, коли заклад просрочен.
– Как? Он под вещи давал?
– А то как же! По клубам больше. Проиграются и закладывают.
– Так. Продолжайте.
– А денег всего сто рублей давал. У него племянник Степан Петрович Трехин. Только совсем разбойник. Пьет и буянит. Я уж вам всю правду говорю. Я попуталась с ним и даже денег ему давала, только с ним одно горе. А тут он с Дунькой связался. Да! Она у Коровина на содержании. Так вот. Этот Дергачев, покойник, царство ему небесное, раз мне и говорит: «Никого у меня нет. Люби меня крепко, а я на тебя все отпишу». Вот как я поссорилась со Степкой, и скажи ему это. Как он зарычит, как вскочит! «Да я, – кричит, – убью раньше того!» И убежал. Это в субботу было, а нынче читаю – и убил! Понятно – он!
Она порывисто перевела дух. Наступила тишина. Флегонтов торопливо подал бумагу следователю. Ястребов прочел вслух показание.
– Теперь подпишите его!
– С удовольствием.
Она сняла перчатку и старательно вывела свою фамилию. Потом встала, взяла зонтик и сказала:
– Я вас очень просить буду поискать завещание.
– Есть, так отыщем! Ваш адрес?
– Поварской, дом пять!
– В случае чего мы вас потревожим. А Трехина адрес?
– Жил на Невском, пятьдесят четыре, в меблирушках[7], а сейчас не знаю!
– Благодарю вас!
– А убил он, это я знаю!
Караваева сделала общий поклон и, шурша юбками, вышла.
– Ну, что вы думаете? – спросил следователь.
– Разузнать надо, – сказал Патмосов.
– Непременно! Севастьян Лукич, напишите повестку Трехину.
– А как насчет Прохора Резцова? – спросил Патмосов.
Следователь развел руками.
– И не пойму! Вот история! Понятно, арестуйте. Что на него смотреть! Не он – отпустим! Теперь у нас двое.
Трехина искать не пришлось. Он приехал в квартиру убитого дяди и тотчас начал распоряжаться в ней как хозяин.
Это был господин лет тридцати трех, с типичной наружностью отставного поручика-скандалиста.
– Где ключи? – спросил он у Лукерьи, едва вошел в комнату.
– У следователя и пристава. Пришли, все описали,
Меблированные комнаты, род дешевой гостиницы в дореволюционной России.