Три холма, охраняющие край света. Михаил Успенский
к дверям.
– Правильно! – воскликнул Паблито. – Конференцию никто не отменял! Это… Из-за пустяков… А то разговоры пойдут…
– Я провожу! – вскочил сеньор Понсиано. Вот уж кого пятна и крошки нисколько не заботили.
Когда начальник охраны вернулся, богатый форвард уже сидел за чистым столом.
– Вот это, кум, – сказал он. – Мы не дети. Того. Оно не простая картинка была. Наши двери ведь не то что погрузчиком, а на танке… И то… Так не бывает, чтобы это… озорство. Сегодня картинку, завтра меня самого… туда… А! Это! – осенило его. – Там, наверное, на обороте что-то… Типа телефон или номер банковского счёта… Или ещё важнее…
– У русской фермозы? – не поверил Давила.
– Ну, есть же у неё этот… того… отец там или дед… Русские ведь очень богатые попадаются… Один меня приглашал на яхту – я тебе дам!
– А то тебе, кум, денег не хватает, – вздохнул Давила.
– Не деньги! Вот! Это… Обидно! Деньги всплывут – себе возьми. А мне, это… Найди! Они у меня яйца проглотят! Найди! Все связи свои… Напрягись, в средствах не стесняйся… Да, а это… О чём сеньорита болтала с бабкой Канделарией?
– Говорит – о боевом прошлом, о каком-то русском пилоте… Но я узнаю. Ампаро не такая уж дурочка, за то и деньги платим… Словлю я тебе этого самого никталопа, кум… Уже бегу… Вот, кстати – на всякий случай…
И положил на стол бумажную ленточку, которая сопровождала украденную картинку.
ГЛАВА 8
Народу в конференц-зале было довольно много, и все обсуждали ночное происшествие, причём слухи были самые дикие. Стальные плиты прожжены кислотой… Все охранники зверски задушены… Нет, охранники заснули… Спустились по лифтовым тросам… Улетели на дельтаплане… Всё отменяется, музей закрыт на ревизию… Шейх Зия выдвинул ультиматум… Нет, это конкуренты в целях дискредитировать… Нет, это чтобы отвлечь внимание от несчастных А-глобо, которых тут положили не менее сотни… Нет, это баски ревнуют к каталонской автономии…
– Кажется, мы попали в крупные неприятности, – сказал Дюк.
– Ну, мы-то знаем, как всё на самом деле, – ответила Лидочка. – Меня только картинка смущает…
– Да нет, я не о том, – отмахнулся Дюк. – Странно, что Паблито вообще нас живыми выпустил. Я только сейчас сообразил. Детский рисунок – демонстрация возможностей грабителя. Все бросятся изымать шедевры назад. Ему огласка ни к чему. А что? Вполне возможно. На этого сеньора Давилу только глянешь, и жить расхочется… Наши трупы потом подбросили бы в общую кучу – вроде задавили ночью в панике… У них же всё схвачено.
– Ну да! – воскликнула Леди. – Ты вечно трагедии на пустом месте разводишь. Во-первых, нас толпа народу видела, и тут, и в отеле. Во-вторых, твоя маменька им бы такое устроила! В-третьих, ты вообще мой ангел-хранитель. Я тебя за это со временем даже поцелую. Вероятно. Большие шансы… Но картинка… Рисунок…
Когда пропадает некая вещь – хоть даже пустяковая, – человеку начинает казаться, что вот она-то и была самая главная, что он без неё жить