Любимый мотив Мендельсона. Татьяна Веденская
да у вас барские замашки! – попыталась я поддеть его, но он, кажется, пропустил мой укол мимо ушей, и я подумала, что такого товарища, наверное, вообще сложно вывести из себя.
Мы шли рядом по дорожке и молчали.
– Что? Вы что-то сказали? – посмотрел на меня незнакомец.
Я, конечно, по-прежнему презирала весь мужской род, но поскольку мой случайный спутник не вызывал во мне явной антипатии, то я была не против поболтать. Просто поболтать. И потом, я так долго молила господа о знаке, о помощи в выборе пути, что вдруг небо именно с помощью этого пижона решило навести меня на мысль о том, что делать дальше.
– Нет. Ничего, – усмехнулась я. – Что тут скажешь?
– Мне показалось или вы действительно грустите? – вдруг зачем-то спросил он.
– Есть немного, – призналась я. Действительно, грустно думать о работе в такой прекрасный майский день.
– И наверняка из-за мужика? Такая вроде нормальная девушка, а туда же. Все мужики сволочи, верно? – Молодой человек по-прежнему улыбался, правда, теперь уже только глазами.
– Ага, – выпалила я, хотя, признаться, про мужика я не очень-то думала. Но отчего бы не перемыть им косточки, если есть подходящий повод? – Они врут, используют женщин, а потом просто забывают о нас.
– Скажите, разве у вас ни разу не было возможности вывести этого клятвопреступника на чистую воду? – тоном специалиста по подобным вопросам спросил он.
– Ну… не знаю, – попыталась отвертеться я, а про себя уже понимала, что он прав. Сто раз была такая возможность. И только моя природная лень, которую я предпочитала называть доверчивостью, остановила меня. Пять лет позволила ваньку валять! Хотя какого, на фиг, ваньку? Себя, себя, милую!
– Вот именно, – довольно поднял палец вверх этот странный улыбчивый господин. – И вы все понимаете, и мы все знаем. Мы пользуемся вашими слабостями, вы позволяете нам это. Закон жизни!
– Это какой-то неправильный закон. И потом, зачем тогда все это? Любовь, семья, белая фата и торжественные клятвы. Зачем рожать детей, ездить на шашлыки?
– А я, кажется, не говорил, что вижу во всем этом смысл, – довольно резко осадил меня незнакомец. Я даже растерялась от такого его заявления. Я как-то больше была готова к тому, что он будет уговаривать меня, что не все такие и не всегда так. – Кроме разве что шашлыков.
– А, вот как, – запнулась я, лихорадочно соображая, что на это ответить и как его получше отбрить.
Ничего дельного, как всегда, в голову не пришло. Интересно, что практически все достойные остроумные ответы приходят в мою голову с опозданием, когда поезд давно ушел. Я могла бы ответить, что такие глобальные выводы о жизни можно делать, только прожив ее. Или что такая позиция очень удобна, лишь пока ты молод, а вот посмотрим, что он будет петь, когда перед смертью ему не дадут пресловутый стакан воды. А он ответил бы, что не уверен, что в такой момент ему захочется пить. Но я ничего такого не сказала, а спросила, как его зовут.
– Разве я своим циничным заявлением не отбил у вас охоту разговаривать со мной? Я думал,