Красный свет. Максим Кантор
Завтра.
Татьяна сказала Соломону:
– Пойди пока за кашей – вон, приехали к парку солдаты, кашу раздают.
Вдоль ограды парка стояли машины, и много – долгая череда машин. Вдоль колонны машин выставили караулы, через каждые десять метров – солдат с автоматом. Это были не ополченцы: одеты аккуратно, оружие начищено. Поставив полевую кухню поперек Астрадамского проезда, солдаты варили кашу, и татарчата из соседних бараков подсуетились, прибежали с бидонами. Подходили и женщины, протягивали миски. Татарские женщины занимали очередь по два раза, смешно прятали лицо в платок, делая вид, будто это уже другая женщина подошла, – а повар смеялся и наливал всем. Солдат, разливавший большим черпаком жидкую перловку, тоже был похож на татарина – плоское лицо, широкие скулы, раскосые глаза.
Соломон увидел, что все солдаты такие – плосколицые и косоглазые.
– Вы откуда?
– Триста семьдесят вторая стрелковая, алтайская.
– Войны с япошками не будет – значит, решили фрицев бить, – сказал другой солдат, похожий на японца.
– А много вас приехало?
– Разное говорят, – ответил повар осторожно. – А ты кто такой?
– Не шпион, не бойся! Русский я! – сказал еврей Соломон раскосому солдату.
– Кто говорит – шестнадцать дивизий прибыло. А кто говорит: десять. Я лично знаю, что омичи здесь.
– Больше нас! – крикнул похожий на японца. – Тут все двадцать дивизий! А ты сам какого полка будешь?
– А я в Челябинск еду, в летную школу.
– Летчиком, значит, будешь?
– Бомбить буду.
– Ты, товарищ, быстрее учись, а то, пока выучишься, мы всех фрицев перебьем, тебе бомбить некого будет!
– Ничего, – сказал другой, – ему тоже достанется. Вот, поешь кашки, набирайся сил.
И жидкая каша текла по стенкам бидона.
6
План назывался «Барбаросса» в честь германского императора Фридриха Первого, Гогенштауфена, прозванного Рыжебородым. Фридрих Барбаросса был одним из тех великих немцев, которые объединили распадающуюся Европу, наследие Карла Великого. Объединил ненадолго, заплатил дорогую цену – но он показал, что это можно сделать! То был сизифов труд великих германских кайзеров – объединять то, что рассыпалось в прах прямо в руках; они обозревали руины – и начинали строительство заново. Они катили камень империи вверх, в гору, то был неблагодарный тяжелый труд – и многие падали, так и не дойдя до вершины.
А когда один из династии добирался до вершины и видел земли окрест, охватывал всю европейскую славу единым взглядом, тут же оказывалось, что час торжества императора короток – камень империи вырывался у него из рук, рушился вниз, разбивался на части.
Следовало начать все заново – и находился новый германец, упорный, истовый.
С тех пор как Священную Римскую империю Каролингов распри растащили на три части, Европа только тем и занималась, что пыталась собрать себя обратно в единое целое. Короли Апулии и Сицилии, герцоги Бургундии и короли Германии, лангобарды