Чудеса творят чудеса. Почему нам помогают целители, но не помогают таблетки. Эккарт фон Хиршхаузен
появилось недавно. Тому, кто не знает законов природы, сложно понять, когда что-то противоречит им. У античных и средневековых людей были гораздо более прозрачные границы между «возможным» и «невозможным», ведь для них даже гром и молнии оставались необъяснимыми явлениями. Чудеса исцеления в Античности не были уделом одних лишь богов – известные поэты и политики тоже заявляли о сотворенных ими чудесах. Впрочем, политики и сегодня охотно заявляют, что сотворили много удивительного, а результаты следующих выборов часто становятся для них неприятной неожиданностью.
Происхождение немецкого слова «чудо» (wunder) неизвестно, в других языках чаще используется слово mirakel. Можно подобрать и синоним: «курьез», «мистерия», «сенсация» и другие волшебные явления от «загадок» до «колдовства». Кому что больше нравится. Как шутка не будет шуткой, если никто не засмеется, так и чудо не будет чудом, если никто не удивится. Кого это удивляет? Слова «чудесный» и «смешной» в немецком языке являются родственными. Наверное, поэтому меня интересует всевозможная магия, включая чудеса, которые творят иллюзионисты и волшебники.
Медицина обычно избегает «околорелигиозных» терминов. Когда врачи не понимают механизма происходящего, а пациент вопреки всем прогнозам выздоравливает, они говорят не о чуде, а о самопроизвольном выздоровлении. Многие медики были свидетелями неожиданных поворотов событий: дети, у которых, согласно данным УЗИ и осмотра при рождении, не было ни единого шанса выжить, прекрасно развиваются. Плод, закрепленный не в матке, а в брюшной полости, на яичнике, становится здоровым младенцем. Обычно яйцеклетка не переживает такого прикрепления, и многие матери, не догадываясь о внематочной беременности, умирают от разрыва яичника и внутренних кровотечений. Но в одном из сорока тысяч случаев женщина волшебным образом может доносить такого ребенка до сороковой недели!
Дети, провалившиеся под лед и долгое время проведшие без кислорода, полностью поправляются. Известны единичные случаи, когда человек выходил из комы, длившейся многие годы. Чтобы быть до конца честным, я хочу коснуться вопроса донорства органов: неврологически «кома» не равна «смерти мозга». Тем, кому диагностировали окончательную смерть мозга, еще ни разу не удавалось вернуться обратно. Это тоже в некотором роде успокаивающая новость.
Большинство людей с диагнозом «рак» сразу же выносят себе смертный приговор, и именно поэтому существует так много историй про неожиданное избавление от злокачественной опухоли. Рак – это не всегда рак, а один пациент не похож на другого. Профессор Клеменс Унгер, онколог в клинике опухолевой биологии во Фрайбурге, лечил многих больных. Одну свою пациентку он запомнил особенно хорошо. Ее звали Маргрет Шмидт. В мае 2003 года Клеменсу позвонили коллеги из Хайдельберга и попросили провести одной пациентке химиотерапию. У нее была запущенная опухоль матки, метастазирующая саркома эндометрия. Хирург удалил матку и яичники, но вся брюшина была в метастазах, они добрались даже до печени и не подлежали удалению. Унгер вспоминает: «Я провел ей ультразвуковое