Лекарство от Африки. Нонна Ананиева
– все важно. Я не буду тебе мешать. Думаю, двадцать пять минут тебе будет достаточно. Потом посмотрим.
Пробки как таковой не было. Ехали со скоростью пятьдесят километров, правда, в полной загруженности дороги. Итак, из трех женевских пациентов один выздоровел, второй выздоравливает, а третий не вышел на связь, и дом его закрыт. Для второго сейчас самый ответственный момент – не сорваться и не проговориться, иначе все заслуги заберет себе официоз или того хуже – нагрянет с медосмотром и вколет какую-нибудь гадость. Такое уже было, с летальным исходом. Рассказывать об этом нельзя, так как доказать ничего практически невозможно, а родственники ничего не понимают и теряются от горя. Родственники – это вообще особая ипостась. Очень опасны взрослые дети-бизнесмены, ожидающие наследства, обиженные жены, мечтающие о мести, неверные мужья со второй семьей на соседней улице, обделенные братья и сестры. Всем им не нужно, чтобы больной встал с постели. Это не произносится, но это читается по глазам и по их рвению помешать. Особенно, когда признаки восстановления больного налицо и только что придуманные заманчивые планы рушатся на глазах. Правда, иногда болит немного совесть, но перспективы новой жизни, новых побед над женщинами и конкурентами, новых путешествий, яхт и вилл так чертовски заманчивы, что совесть можно и заткнуть. Да вот хотя бы и все тем же официозом. А то завели себе тут разных самозванцев… Старо как мир, и забывать об этом нельзя ни доктору, ни пациенту.
Но бывает и любовь, и человечность в том понимании, что мы хотели бы понимать под этим словом, бывают горькие слезы горя и сладкие – от счастья надежды или даже победы. За годы многолетней практики Марк многое видел, понимал всё с полувзгляда, но не любил осуждать. Судить – это совсем другая профессия. И вообще, что такое «профессия»? Нет, он этого не отрицал: без знаний и опыта мы опустимся в пучину хаоса и полной безответственности… А если общепризнанные знания устарели, стали совершенно неэффективны, коррумпированы и служат не человеку, а его страстям и недостойным вредным помыслам власть имущих? Если настало такое время, что доверять нельзя ни политикам, ни государственным структурам, ни бизнесу, ни науке? Что мы понимаем в нанотехнологиях? Откуда мы знаем, что каждый день чистим зубы правильной зубной пастой, что в бутылке с питьевой водой нет тяжелых металлов, пломбы в зубах не расстроят нам и без того шаткое здоровье, а вирусы не вылетели из соседней лаборатории, так как дорогостоящие прививки появляются через несколько месяцев? А кто знает, что с нами будет через пять лет от этих прививок? Кто их тестировал? Почему мы должны соблюдать законы, в правильности которых никто не уверен? А кто будет отвечать за последствия? Министр, подписавший приказ? Каким образом? Собственноручно вернет вам здоровье на серебряном подносе? Или босс фармацевтического концерна? Как-то все неправильно развивается.
Незаметно машина оказалась на Бульварном кольце – до Большого Харитоньевского осталось всего ничего. Сима, горничная, ждала его еще с