Боль свободы. На остриях двух лезвий. Жесуй Бесдеполь
атмосферу капсулы.
Удар, тряска, еще удар, грохот. Вдруг, капсулу начинает кувыркать, но затем она каким-то чудом снова возвращается в нормальное положение, ударившись обо что-то. Даже представить трудно, что в чистом небе планеты, не испорченной цивилизацией, могло стать причиной многочисленных ударов и такой жуткой тряски.
Не остается времени на мысли, вдруг по капсуле разносится крик, одновременно с новым ударом, одновременно с лучом света, прорвавшимся во тьму капсулы, и одновременно с жутким приступом боли, от которого даже в этой почти беспросветной тьме начинает туманом застилать взгляд.
Боль прошивает клинком из молний, током выбивая из тела капли пота, заставляя изогнуться и онеметь. Голос тут же пропадает, а по коже, по всему телу прокатывается сковывающей болью холод напавшего оцепенения.
И снова удар. Капсула сваливается куда-то, ее перестает трясти, в ноге каждый удар сердца отдается приступом нестерпимой боли, начинает открываться дверь капсулы, и уже хочется протянуть руку, лишь бы выбраться скорее к теплому свету, постепенно изгоняющему тьму из капсулы через медленно открывающуюся дверь.
Магнитные наручи с хлопком освобождают руки и падают с тяжелым грохотом куда-то за спину, вместо того, чтобы свалиться к ногам. Лишь тогда становится ясно, что капсула сильно накренилась, хотя все еще продолжает стоять.
Вот и все. Пора. Сталмир протягивает к медленно открывающейся двери руку, готовясь выкарабкаться из разбитой капсулы, на миг забывает про боль, но следом, с новым ударом сердца, боль ударяет в голову туманом бесчувственного спокойствия. И Сталмир теряет сознание.
Глава 3
Приветственный оскал
Приятное чувство. Она лежит рядышком, улыбается, нежно ударяет по щеке кончиком пальца, изображая булькающий звук упавшей капли. Жаль, что даже здесь мозг помнит, что вскоре ее не станет. Вскоре ее застрелит бот охранной системы, включив последнюю степень защиты, и больше уже не будет рядом этой улыбки и этой нежности, этой прекрасной спутницы, готовой пойти следом даже на смерть… и именно так вскоре и произойдет.
Только сейчас это не имеет значения. Она как всегда нежная и ласковая, само олицетворение свободы, любви и красоты. Она вновь зачем-то стукает по щеке кончиком пальца и говорит уже чуть громче:
– Бульк.
Удивительно, как легко срывается с ее губ этот звук, так похожий на удар капли о гладкое водяное покрывало.
– Бульк.
Она сильнее ударяет по щеке кончиком пальца и улыбается.
– Бульк.
– Хватит. Прекрати. Что ты делаешь?
– Бульк!
Ее выражение начинает изменяться. Она наклоняется ближе, а звук начинает проникать в глубину черепа, разливаясь в голове уже не таким приятным звуком.
– Бульк!
– Хватит. Перестань. Я не шучу.
– Бульк! Бульк! Бульк!
В щеку