Почти рукописная жизнь. Евгений Гришковец
Только «чикенов» там было много, в разных вариантах. Я ткнул пальцем наугад. Лори поинтересовалась моим выбором, одобрила его, многозначительно кивнув и выпятив нижнюю губу.
Это уже потом Лори рассказала мне, что они с Джейн, будучи детьми дипломатов, ещё в дошкольном возрасте стали ходить в одну балетную школу в Вене, где служили их отцы. Она рассказала, с каким трудом они покидали нацистскую Вену и возвращались в Лондон. Дом её отца когда-то находился в районе Челси. Но, поскольку она родилась в Австрии и всё раннее детство и даже начальную школу прожила не в Лондоне, у неё всегда был и так и остался специфический выговор. А в Челси, сказала она, этого всегда не терпели.
– Это сейчас в Челси селятся все, у кого есть деньги, – пояснила она. – Они могут и вовсе не говорить по-английски. Это уже никого не беспокоит и не раздражает. А раньше от тебя там воротили нос, если ты говорил не так, как исконный житель этого прекрасного района, чёрт бы его побрал! Куда катится старая Англия, будь она неладна?!
С Джейн Лори дружила всю жизнь. По возвращении в Лондон они продолжили занятие балетом. Но у Лори случилась серьёзная травма колена, и балет она покинула, хотя долго продолжала учить маленьких детей азам этого сложнейшего из искусств. Джейн, закончив свою балетную карьеру, уехала в Суррей, где преподает балет в хорошей школе по сей день. Лори сказала, что у Джейн было много романов, которые ни к чему, кроме разбитого сердца, не привели. Детей у Джейн не случилось, и поэтому, несмотря не всё остальное, Джейн, по словам Лори, всю жизнь ей завидовала: ведь у Лори две дочери от двух браков.
Курица, которую я заказал, была столь острой и имела столь специфический и резкий вкус, что, если бы не маленькие тонкие лепёшки, которые к ней подали, я не смог бы с ней справиться. Во рту всё горело, меня бросило в пот, и, сколько бы я ни пил пива, потушить пожар во рту не удавалось. А Лори хитро щурилась и улыбалась, глядя, как я, стараясь не показать вида, беспрерывно вытираю пот со лба. Подруги практически не притронулись к тому, что им принесли. Они разговаривали, курили и пили. Им было очень весело. А я через какое-то время заскучал. И в тот момент, когда я чуть было не зевнул, Лори вдруг сказала:
– Зачем мы здесь сидим? Пойдёмте перейдём в паб, а то наш мужчина, того и гляди, уснёт. Что, Юджин, нет в Сибири индийской еды? Наверное, эти нежные люди не смогли бы выжить в твоих краях, – сказала она, жестом указав на официантов и управляющего.
Действительно, я с трудом представил себе этих людей, а главное, такую еду в родном Кемерово, Киселёвске, Ленинске-Кузнецком, Яшкино или на железнодорожной станции Тайга.
В пабе, который был совсем недалеко, обе подруги взгромоздились на барные табуреты возле стойки и тут же заказали выпивку. Лори ткнула пальцем в соседний табурет, предлагая мне сесть рядом. Я сел, получил своё пиво, а они продолжили выпивать и разговаривать. Мне стало грустно и даже обидно за свой первый лондонский выходной и за то, что я ожидал чего-то особенного, а ничем особенным даже и не пахло.