Защитный Механизм. Алексей Кононов
колющих-режущих-удушающих предметов, санитары уже собрались уходить, когда одному из них бросился в глаза закрепленный на рубахе булавкой в области груди металлический значок с символикой “Хиппи”. Держать такой предмет по правилам считалось злостным нарушением больничного порядка, и вежливым, но приказным тоном Иферуса попросили снять и отдать на хранение хотя бы булавку, на что получили грубый отказ. Скела не было рядом с санитарами в тот момент, он сидел за стойкой, поэтому ручаться за полноценную достоверность данного диалога не берусь. Пересказывая со слов, которые ему в свою очередь пересказали непосредственно участвовавшие в диалоге санитары, звучал он примерно так:
– Иферус, я вижу металлический значок на булавке у вас на груди. Вам необходимо отдать мне хотя бы острую часть предмета на хранение. Уверен, вы сами понимаете, что это правила безопасности больницы.
– Нет. Ответ прозвучал настолько твердо и грубо, что санитар опешил и несколько секунд не мог подобрать подходящих слов.
– Возможно, вы неверно поняли меня, – санитар сделал небольшую паузу и прошелся грозным взглядом по Иферусу. – Это не просьба. В регистратуре вы подписали документы, дающие мне полномочия на конфискацию потенциально опасных вещей в целях соблюдения безопасности в отношении вас, других пациентов и медперсонала.
Иферус прекратил вынимать одежду из сумки и развернулся лицом в сторону сказавшего это санитара. Посмотрел ему прямо в глаза взглядом, в котором полностью отсутствовало добродушие, что было в нем минутами раннее. Этот взгляд пробирал до глубины души, заставляя чувствовать инстинктивный, животный, пробирающий до дрожи страх, сравнимый с тем, что испытывает пасущаяся у водопоя антилопа, слишком поздно заметившая на небольшом от себя расстоянии льва. Для нее морда этого льва – лицо смерти. Аналогичные чувства испытывал санитар в отношении лица Иферуса. В звенящей тишине, пару минут Иферус таким образом вгонял его в ужас, после чего наклонился к нему и неспешно низким и без сомнений серьезным голосом прошептал на ухо: “Я убью тебя, клянусь! Если ты прямо сейчас не уйдешь отсюда, то я переломаю тебе все твои чертовы ноги, а после этого сверну тебе шею! Мне плевать на последствия, в моей жизни не осталось ничего, ради чего я бы хотел жить. И я клянусь, если ты прямо сейчас, черт тебя дери, не выйдешь из этой комнаты, то я, не моргнув и глазом, сделаю это. Прошу тебя, уйди! Клянусь, я убью тебя!”. Весь мир будто бы остановился для санитара, он буквально мог видеть неспешное течение времени. Зудевший рядом комар уже не выглядел как быстро перемещающаяся точка – взглядом он улавливал каждый взмах его крыла. Каждое произнесенное Иферусом слово тонким лезвием входило в грудь санитара. Его сердце начало биться так часто и громко, что заглушало шум проезжающих под окном автомобилей. Он ни на унцию не сомневался в реальности адресованных ему угроз. Страх настолько сильно поглотил его, что он был готов упасть на пол и, свернувшись калачиком, заплакать. Но,