Князь Владимир. Юрий Никитин
а с конем сгинет и он сам!
Владимир на скаку вытащил лук, кое-как натянул тетиву, сунул обратно в берестяной лубок слева от седла. Олаф мчался, пригнувшись к конской гриве, похожий в скачке на степняка, которым завидовал. Золотые волосы трепало ветром, из-за плеча выглядывал и просился на волю двуручный меч.
Дорога расширилась, по обе стороны мелькали ухоженные деревья, нарядные и светлые. Земля отзывалась под копытами стонущим гулом. В версте впереди показался одинокий дом. Двуповерховый, первый не видно за высоким забором, а второй весело блестит под солнцем новенькой крышей, бревна еще не потемнели, по обе стороны зеленеют кроны невысоких деревьев…
– Туда? – выкрикнул Олаф.
– Там все-таки забор, – ответил Владимир.
Конь под ним тоже увидел домик. Владимир чувствовал, как бедный зверь затрусил быстрее, догадываясь, что придет конец его мучениям, там переведет дыхание, а потом напьется так, что брюхо достанет до земли.
– Мой конь уже падает! – донесся из-за спины крик Олафа.
– Но ты не конь! – крикнул Владимир жестко.
Оглянувшись, он увидел исхудавшее лицо Олафа, красные глаза. В следующее мгновение Олаф тяжело соскользнул на землю, побежал, держа коня в поводу. Лай гончих псов слышался совсем близко, вот-вот выметнутся из-за поворота, тогда увидят и припустят еще быстрее.
– Хватайся за мое стремя!
– Твой конь… – прохрипел Олаф на бегу, – твой конь… еще дохлее…
Владимир бросил себя с седла в последний миг. Олаф догнал, побежали плечо к плечу, дыхание вырывалось с хрипами, но домик постепенно рос, а оба знали, что никакой конь на свете не сможет бежать ни так долго, как человек, ни так же быстро.
Ворота со скрипом открывались с той стороны. Владимир успел увидеть клинышек двора. Прямо напротив фыркали и выгибали шеи два коня. За ними виднелась повозка.
– Гони!
Они ворвались во двор, Олаф тут же бросился закрывать ворота, а Владимир сорвал с крюка на седле лук и туго набитую тулу. Во дворе прозвучал испуганный крик, женский визг. Кони в повозке испуганно попятились, едва не опрокинули седоков.
Конский топот нарастал. Владимир успел вскочить на приступку, а из леса выметнулись всадники. Впереди мчался на белом в яблоках коне всадник в развевающемся плаще, в поднятой руке рассыпал солнечные искры меч. За ним неслись всего трое, но из леса выплескивались все новые всадники.
За спиной слышались голоса, женский крик, но там пусть управляется Олаф, а здесь пальцы заученно выхватили стрелу, наложили на тетиву, Владимир задержал дыхание и начал оттягивать тугую жилку к уху. Первый выстрел может быть неспешным, особо прицельным, а потом уже придется не стрелу оттягивать, а сам лук выбрасывать на вытянутую руку и вжикать стрелами.
Он выждал мгновение, учитывая вялое движение воздуха, скорость скачущей лошади, картинную посадку всадника – жаль, не Варяжко, тот не бахвалится и меч зря не вынимает, – мысленно взмолился к богам, затем пальцы разжались…
И