Гвидово поле. Хроники Паэтты. Книга V. Александр Николаевич Федоров
и уж совершенно точно лучше многих лордов, и, похоже, главная вина его по-прежнему состояла в том, что он женился на Лауре и вышвырнул Увилла за порог.
В Увилле же во время каждого из таких разговоров словно бы просыпался тот семилетний мальчик, что бился в конвульсиях на свадебном пиру. Будучи весьма рассудительным и уже совсем не малолетним, он, тем не менее, в этом конкретном случае словно забивался в какой-то кокон отторжения, не желая слушать никаких разумных доводов.
Давин опасался, что юноша невольно (или осознанно) перенёс часть этой ненависти и на Лауру. Увилл очень неохотно говорил о матери, демонстративно не интересуясь теми новостями, что изредка приходили из Колиона. Когда Давин узнал от Коллента о том, что Увилл отдал какой-то деревенской старухе подаренное Лаурой кольцо, то был потрясён до глубины души. Однако парень лишь отмахнулся от этого разговора, сказав, что так было нужно.
Впрочем, это был, наверное, едва ли не единственный серьёзный недостаток Увилла в глазах Давина. Во всём прочем он был идеальным сыном – в меру послушным, понятливым и любящим. И именно поэтому лорд Олтендейл вполне благосклонно воспринял тот факт, что между Солейн и Увиллом, похоже, развивается симпатия, выходящая за рамки братской любви.
Это случилось примерно за четыре года до смерти Лауры. Солли к тому времени было уже почти пятнадцать, Увиллу – двадцать два или двадцать три. Как мы знаем, их отношения были тёплыми всегда. Увилл, ещё будучи ребёнком, с упоением возился с малышкой, особенно после того, как умерла Кара. Он словно пытался заполнить образовавшуюся пустоту вокруг девочки, хотя, говоря откровенно, та не слишком-то тяжело переживала потерю матери.
Долгое время их взаимная приязнь ничем не отличалась от приязни между старшим братом и сестрой. С возрастом Солейн, как и все прочие, подпала под действие той ауры, что окутывала Увилла. Её любовь превратилась в поклонение, почти в благоговение. Даже Давин, кажется, не был для неё столь авторитетен, как брат. Увилл же охотно принял это, возомнив себя, должно быть, кем-то вроде покровителя для малышки Солли.
Когда Солейн исполнилось лет десять-двенадцать, Увилл был уже, по сути, взрослым мужчиной, частенько пропадавший где-то по делам отца. Он ездил на заседания Стола вместе с Давином, посещал вассалов, изредка участвовал в небольших приграничных стычках. Однажды он даже возглавил отряд в восемь сотен мечей, который Давин отправил в помощь лорду домена Бейдина, который также имел проблемы с Чести Диввилионом.
В это время Солейн и Увилл, казалось, несколько отдалились друг от друга. Они всё также радовались каждой случайной встрече, которые, правда, случались теперь куда реже. Увилл всё так же видел в подрастающей Солли ту самую малютку, а потому и вёл себя с ней соответственно. Она же, в свою очередь, уже считала себя взрослой, поэтому с досадой относилась к подобным проявлениям.
И вот, развившись уже во вполне взрослую девушку, Солейн стала испытывать к Увиллу новые чувства. Детское благоговение переросло