Вечером осени. Артём Андреевич Шелудков
не измерить золотом.
Твой светлый взгляд похож на чудо,
Затягивает нежным омутом.
В твоих руках я вижу доброту,
Их бархат наполняет душу светом.
Они ласкают сердце, дарят теплоту,
Как солнце самым добрым летом.
А голос твой – лесной ручей,
Журчащий под янтарным праздным небом.
Его услышать вновь хочу скорей,
Чтобы напиться сладостным моментом.
И с каждым днём, и с каждой новой встречей
Я чувствую, что всё сильней в тебя влюблён.
Твоя походка сокращает вечер,
И понимаю: навсегда тобой пленён.
Наконец замечаю улыбку, чуть тронувшую твои губы.
– Сам сочинил?
– Да.
Хочу взять тебя за руку, но вспоминаю уговор. Обхожу и просто обнимаю.
Аромат духов… Закрываю глаза, чуть касаюсь губами твоего виска, потом щеки, шеи.
– Мурашки, – говоришь ты и, съёжившись, смеёшься.
А я всё думаю, как начать разговор, который пытаюсь завести вот уже третью встречу.
– Вик…
– Что? – шепчешь ты.
Я разворачиваю тебя и прижимаюсь к твоим губам. Поцелуй безответный, но в груди что-то…
Раньше со мной такого не было. Странное чувство, будто пробившийся сквозь асфальт росток. Я отодвигаюсь, смотрю тебе в глаза. И решаюсь:
– Вик, через две недели я уйду.
Ты глядишь на меня.
– Куда?
– Меня призвали в армию…
Молчишь, затем тихо:
– Вот оно что…
– Прости, что не сказал раньше. Просто я…
– Что?
– Мне очень хорошо с тобой. Я не хочу… оставлять тебя. – И задаю свой главный вопрос: – Ты будешь ждать меня?
Опускаешь глаза, отворачиваешься и медленно идёшь по берегу. Я – рядом.
– Ждать, как парня? – спрашиваешь, смотря вперёд.
– Да… – Набираю воздуха. – Я хочу, чтобы ты была моей девушкой.
Тишина. Только ветер шумит кронами сосен.
– Я подумаю, Дим, – говоришь, когда подходим к мосту с вечно шныряющими автомобилями. Их шум рвёт и без того обрывочный разговор.
Держу тебя за плечи и чувствую, как ты вздрагиваешь под моей рукой.
– Что случилось?
– Он… – Ты оборачиваешься на дорогу, следишь за удаляющейся машиной.
– Кто?
– Тот, про кого я тебе вчера рассказывала.
Я смотрю вслед чёрной ладе. Звук клаксона эхом повторяется в ушах.
Подходим к твоему дому. Неожиданно останавливаешься, как-то странно – со смущением – смотришь.
– Что? – спрашиваю.
– Ничего. – Ты чуть дёргаешь плечами, скидывая мою руку, зачем-то тянешься себе за спину… и до меня доходит. Не могу сдержать улыбки.
– И часто у тебя так?
– Нет! – Ты ускоряешь шаг, пряча смех и румянец в ладони.
– Ничего, – говорю – Дома застегнёшь. Главное, чтоб сейчас лямочки не спали…
– Дима!
Мамы нет.