Высокий берег. Дарья Ивановна Зиненко
денег отвалил, это ж ясно. А вот кем бы он был, не будь у него ни гроша?
– А какое значение это имеет? Ты у него дома и пьешь его виски.
Он посмотрел на стакан замутненными глазами, и кивнул.
– Я тебе вот, что скажу, парень он может и отличный… – Пичугин остановился, захлопав глазами, как старая сова. Пошел к черту этот Пичугин, подумал Женя и ушла не сказав, ни слова. Он вопросительно свел брови, пожав плечами, провалился в кресло и громко захрапел.
Кто-то сзади налетел на нее и угодил локтем в поясницу, так что Женя отлетела на метр вперед прямо в объятия парня в белом пиджаке. Тот держал в руках по бокалу с шампанским. Шампанское липким пятном затянуло ее футболку, чудесным образом, не оставив на его пиджаке ни следа. Все вокруг начали хохотать.
– Снимай футболку, – крикнул кто-то позади.
– Пошли танцевать, – липкие руки тащили ее в центр зала.
Она ответила, что устала и, вообще, недостаточно пьяна для танцев, тогда ей начали пихать шоты один за другим. Она выпила первый только, чтобы не выделяться, остальные как-то сами собой оказывались у неё в руке. Заиграла песня Отель Калифорния, и парень, что толкнул ее, схватил за руку и притянул к себе. В темноте она не видела его лица, но запомнила запах шеи – запах мыла, такой редкий, когда все вокруг пахли гелем для душа. Какой же долгий проигрыш у этой песни. И его губы оказались на ее шее, потом спускались ниже и поднимались к ее губам. Она не сопротивлялась, это казалось слишком закономерным.
Она проснулась в кресле. Левая рука жутко затекла, она убрала голову девушки, лежавшей на ней, и на удивление быстро встала. Желудок был спокоен, и голова не кружилась. Вечеринка подошла к концу, музыка стихла, и только в углу парень тихонько перебирал струны гитары, зал почти опустел, а оставшиеся люди, кто спал на полу, кто переговаривался, допивая последние капли шампанского и виски.
Она сделала несколько шагов, голова резко потяжелела, и желудок скрутило. Туалет был занят. Она барабанила по двери, что есть сил, но никто не отвечал. Никаких недовольных возгласов: «Занято». Вот бы на втором этаже было открыто. Она поднялась по широкой винтовой лестнице, свет не горел, и только в конце коридора сквозь приоткрытую дверь пробивалось легкое свечение. Наверняка, кто-то забыл задернуть шторы, и сейчас лучи лунного света мягко освещают комнату. Она шла наощупь к двери, в надежде найти выключатель. И по мере приближения, стали доноситься какие-то звуки: то ли всхлипы, то ли вздохи. Она приоткрыла дверь, и увидела, как на кровати лежит Макс. Поза его была странной: колени подогнуты к груди, руки убраны за голову, будто он накрывался от чьих-то ударов. Она подошла ближе – губы плотно сжаты, шея и лицо покрыты потом, а тело бьет судорога.
– Эй, – крикнула она, – с тобой все нормально?
Потом толкнула его раз, второй, третий. Но он продолжал лежать, сотрясаясь от судорог и сильнее вжимаясь в кровать. Может он что-то употреблял? Она перевернула мусорное ведро, но ничего кроме разорванных листов бумаги и фантика от конфеты не нашла.
Бригада скорой приехала быстро, не прошло и десяти минут. Тучная высокая женщина переваливалась