Вкус невинности. Роксана Гедеон
потрясена, если поймет, что речь между ними может идти лишь о любви, а не о браке, что в глазах общества она совсем не достойна графа де Монтрея.
Эдуард криво усмехнулся, отбрасывая соломинку в сторону. Несомненно, дело было и в нем самом. В его эгоизме. Он любил Адель так нежно и сильно, что даже не мог бы сказать, когда еще чувствовал что-либо такое, но даже это чувство было недостаточным, чтобы он решил: все, с прежней жизнью покончено, Адель – та женщина, которую он ждал и ради которой готов пожертвовать своей свободой. Она казалась ему слишком наивной, чтобы понять его. Она чересчур ослеплена сейчас. Будет ли она любить его, когда повзрослеет? О том же можно спросить и его.
К тому же, при всем том, что Эдуард испытывал отвращение к современному обществу и общепринятым приличиям, в нем жило инстинктивное неприятие даже мысли о браке с такой, как Адель. Женщиной без роду и племени, дочери известной всему Парижу шлюхи. А эта красота? Получить в жены подобную крвчвымйц – это все равно что жить на пороховой бочке. И потом, иногда, глядя на то, как сверкают глаза Адель, как чувственно она смеется, с какой смелостью отдается ласкам, он невольно ловил себя на низкой, может быть, но настойчивой мысли: “А уж не кровь ли матери в ней играет?”
Отбрасывая всякие помыслы о женитьбе, он спросил:
–– Вы согласились бы встречаться со мной на квартире?
Адель пожала плечами:
–– О, где угодно. Мне все равно.
–– Дорогая моя, а понимаете ли вы…
В его голосе прозвучало легкое предупреждение. Адель качнула головой и совсем просто произнесла:
–– Да, понимаю. В пансионе мне хорошо внушили, что для всякой порядочной девушки это невозможно. Но я подумала и выбрала то, что для меня более важно: вы или моя репутация.
–– И вы согласны?
–– Да.
Поднимая на него изумрудные глаза, она, будто вдохновленная изнутри тем сильным чувством, которое испытывала к нему, проговорила:
–– Я скажу вам правду… Мне совсем не хочется лгать. И кокетничать тоже не хочется. Понимаете, Эдуард, – она прижала руку к груди, – вы у меня теперь вот здесь. Вместо сердца. Я вспоминаю, как было раньше, и думаю: до чего же было пусто в моей жизни! Нет, я даже не жила до того, как увидела вас.
–– Вы мало видели, Адель. Поверьте, я много познал в жизни, и поэтому, когда я говорю, что люблю вас, это действительно так. – Он смахнул с колена муравья. – Но вам, ангел мой, лучше пока поберечь слова до тех пор, пока вы окончательно не испытаете себя и не поймете.
–– Нет. – Она капризно закусила губу. – Я сейчас скажу… вернее докажу, что все понимаю, и тогда вы мне поверите.
Эдуард ждал. Адель какое-то время нерешительно молчала, словно собираясь с мыслями или подбирая слова, потом, честно взглянув ему в глаза, проговорила:
–– Эдуард, я же знаю, что вы на мне не женитесь.
Он хотел остановить ее, пораженный таким заявлением, но она не позволила ему:
–– Да-да, знаю, и нисколько этим не огорчена! Нисколько. Ну, может быть, самую