Запечатанное письмо. Эмма Донохью
я навестить тебя сегодня днем?
Твоя Хелен».
Взгляд Фидо остановился на фотографиях сестер, братьев и их многочисленных отпрысков, и вдруг она вскочила и стала рыться в своем бюро.
– В обмен на твою прелестную визитную карточку я могу подарить тебе свою последнюю фотографию.
Хелен принялась внимательно ее рассматривать.
– Фотограф прекрасно передал твой великолепный лоб, но здесь ты кажешься старше, чем на самом деле.
– Ты так думаешь?
– В следующий раз попроси, чтобы свет падал на тебя сбоку.
Наступила долгая томительная пауза. Фидо не в состоянии придумать тему для разговора, за исключением одной, но не смеет о ней заговорить.
– Должно быть, очень важно, – заметила вдруг Хелен, – иметь собственный дом.
Вслед за Хелен Фидо тоже обвела взглядом свою узкую гостиную. Дом – слишком громкое название для ее жилища на Тэвитон-стрит, стиснутого с обеих сторон другими строениями. Вся мебель потертая и старомодная по сравнению с обстановкой резиденции Хелен на Экклестон-сквер. Маленькие столики будто нагие, взгляду ее гостьи не на чем остановиться.
– В каком смысле? – смущенно спросила она.
– Я хочу сказать, человек иначе себя чувствует, когда у него есть свой дом. Вот ты, например, очень независима.
– И ты связываешь это состояние вот с этими четырьмя стенами? – изумленно спросила Фидо.
Хелен пожала изящными плечиками:
– Не стоит относиться к ним с таким пренебрежением. Дорогая, ты не представляешь, что значит жить под одной крышей с мрачным стареющим мужем. Я живу в его доме, ношу одежду, за которую он платит, исполняю каждое его распоряжение…
– Хм, насколько я помню, обычно ты игнорировала большинство распоряжений Гарри, – не удержалась Фидо от возражения.
Хелен надула свои розовые губки:
– Это не важно, главное, они мне дышать не дают! Подумать только, в двадцать один год я отказалась от себя так же беззаботно, как девушка заполняет на балу карточку для танцев!
– Твое письмо… – Фидо кажется, что пора уже перевести разговор на их отношения. – Оно меня очень тронуло.
Лицо Хелен озарилось радостной улыбкой.
– А что, Андерсон… – Фидо с трудом выговаривает его имя.
– Он на два дня ездил поездом в Шотландию и только что возвратился.
– Мне кажется нечестным оставлять в нем сомнения…
– Я думаю точно так же, потому и пригласила его сюда.
Фидо изумленно посмотрела на нее:
– Сюда? Ко мне?!
В этот момент вошла Джонсон. Согнувшись, она внесла поднос с дымящимся фарфоровым чайником, сахарницей, чашками и прочим. (За последние годы Фидо не раз объясняла своей горничной зависимость ее здоровья от осанки, но бесполезно.) Минут пять, если не больше, Джонсон переставляла все на чайный столик.
Когда наконец подруги остались одни, Фидо заварила чай.
– Ты могла бы спросить у меня разрешения, прежде чем распоряжаться