Приступить к ликвидации (сборник). Эдуард Хруцкий
двести. От НКПС.
– Ничего. Побольше, чем у нас жалованье.
– Она женщина тихая, квартплату вносит вовремя, карточку отоваривает в срок. Книгами нам помогла для госпиталя. У нее их много. Когда цветные металлы собирали, подсвечники бронзовые отдала, теплую одежду тоже.
– Это, конечно, поступок, – Белов надел шапку, – поступок. Но все же нам пора.
– Не могу задерживать, – с некоторой обидой в голосе сказал домоуправ, – служба, она есть служба.
Они снова прошли двором, занесенным снегом, и Белов подумал, что не все, видимо, так гладко у Феликса Мартыновича, во всяком случае с благоустройством.
– Слушай, младшой, – поинтересовался Никитин, – а сколько твоему Наполеону лет?
– А вы сколько дадите?
– Полтинник, не больше.
– Семьдесят четыре. – Участковый засмеялся, довольный произведенным эффектом.
Они вошли в подъезд дома, поднялись на второй этаж.
– Начнем с третьей квартиры, – сказал Белов, – чтобы все натурально было.
Участковый повернул звонок, он хрипло брякнул за дверью, и она распахнулась, словно кто-то специально ждал их прихода. Из квартиры выскочил мальчишка лет десяти, в зимнем измазанном пальто и красноармейском шлеме со звездой. Чуть не сбив с ног участкового, он стремительно бросился по лестнице.
– Витька, паршивец, только вернись домой, уши оборву! – крикнула в темноте коридора женщина.
– Ах, Гусева, Гусева, передовая работница, а с сыном справиться не можешь.
– А твое какое дело, Антоныч, я женщина трудовая, сын мой не хулиган. Ращу его, между прочим, без отца, который вместо тебя на фронте воюет да вместо твоих дружков.
Белов даже в полумраке лестницы заметил, как мучительно покраснело лицо участкового. Он хотел что-то ответить, но махнул рукой и отступил в сторону.
– Ты, гражданка, – шагнул к дверям Никитин, – нас своим мужем-фронтовиком не кори и на младшего лейтенанта не кати бочку. Ему возраст вышел тихо на пенсии чай пить, а он пошел вас от шпаны защищать. А что нас касается, то я под Тулой трижды ранен был, а товарищ мой – под Москвой. Стыда у тебя, гражданка, нет.
Никитин с силой закрыл дверь. Так, что грохот прокатился по подъезду.
– До чего же подлый народ бабы, – плюнул Никитин. – Пошли дальше.
Дверь в квартире пять открыл старичок в вязаной теплой кофте. Белов сразу не понял, ему показалось, что он смотрит на них тремя глазами, только потом он сообразил, что на лоб старичок поднял окуляр, которым пользуются часовщики.
– Здравствуйте, Петр Степанович, – участковый приложил руку к шапке, – как у вас с паспортным режимом, живут ли посторонние?
– Я, старуха да сосед Сергей Викторович, работник военкомата.
– Значит, посторонних нет, а вы что, часы чините?
– Знаете, Алексей Антоныч, хорошему часовщику, даже ушедшему на покой, всегда найдется работа.
– Ну, работайте, работайте.
Теперь оставалась седьмая квартира. Ради нее они