Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя. Владимир Поселягин
мне кем-то в темноте, спел им «Дрессировщика», благо хрипел почти как Боярский. Что ни говори, а они таки заставили спеть ее на «бис» и только потом скрепя сердце отпустили. И почему все концерты заканчиваются так одинаково?
Утром приехали специалисты из КБ, которые, устроившись в специально приготовленных для них землянках, стали возиться с самолетами. Старшим у них был сам авиаконструктор и создатель этих машин Таиров.
Пилоты, назначенные на машины, осматривали их, восхищаясь огневой мощью вооружения, все-таки оно состояло из одной крупнокалиберной пушки ШФК-37 калибра тридцать семь миллиметров, двух двадцатитрехмиллиметровых пушек и двух пулеметов ШКАС, а это не фунт изюма. Блин, мне эти машины нравились все больше и больше.
– Всеволод Константинович, когда вы все-таки дадите разрешение на ознакомительный вылет? Мне хотелось бы погонять его на виражах, проверить устойчивость и систему управления – не сложна ли она для переучивания на новую машину? – спросил я у Таирова.
– Через полчаса. Сейчас Павел закончит осматривать «шестерку», и вполне можете пробовать.
– Хорошо. Вы не знаете, что там с установкой трофейной радиостанции на самолет?
– Этим Борис Фельдман занимается. Это его специфика, насколько я знаю. Там есть некоторые проблемы, но они решаемы, все самолеты будут радиофицированы, если будут радиостанции.
Вылетов пока не было, и я, пользуясь этим, решил облетать один из ТА-3. Пока самолет готовили, поболтал с конструктором.
Оказалось, опытных машин было создано десять, то есть без моторов, вооружения и оснастки, но только две из них – доукомплектованные – допустили к испытаниям. Из-за войны их опробование понемногу стали сворачивать, вот Всеволод Константинович и подсуетился с боевой проверкой с помощью своего родственника и товарищей в штабе ВВС, которые подали докладную записку Сталину. Именно Иосиф Виссарионович приказал отправить все машины в наш полк, видимо, из-за меня. Таиров прямо не сказал, просто намекнул. И только по счастливой случайности оказалось, что дивизией командует родственник конструктора. Быстро дооснастив машины и погоняв их, Всеволод Константинович отправил самолеты своим ходом на наш аэродром, а сам двинулся со своими людьми поездом и машинами.
– Смотрите, в штопор свалился! – выкрикнул кто-то из прикомандированных.
Сотрудники КБ с Всеволодом Константиновичем тревожно следили за всеми маневрами едва видневшегося самолета, и срыв в штопор заставил всех поволноваться. ТА-3 был детищем не только Таирова, но и их тоже, и работники переживали не меньше отца машины.
– Не видно, упал, похоже, – тоскливым голосом выдохнул один из спецов, когда самолет скрылся за деревьями. Все ожидали толчка земли или звука взрыва, но вместо этого, неожиданно, ревя обоими моторами, над ними пронеслась стремительная тень и, крутнувшись вокруг своей оси, стала снова набирать высоту. Вдруг у самолета заглох один мотор. Было видно, как пилот пытается справиться со сразу ставшей неуклюжей машиной, сменившей свои элегантные порхания на резкие рывки.
– Черт! Рации нет, нужно немедленно дать приказ на посадку! – громко скомандовал кто-то рядом. Обернувшись, Всеволод Константинович увидел командира одного