Министерство справедливости. Лев Гурский
не ждет. Оставьте в покое человека, у которого мозги набекрень. Мне ничего не надо, кроме субботней запеканки.
Сладкое состояние полубодрствования растаяло, но мне по-прежнему не хотелось ни с кем делить мое утро. Я вылез из-под одеяла, напоследок зевнул и сел на кровати.
– Петруша, всадник ты медный, выручай, – попросил я царя. – Ступай в гостевую и соври, что меня не нашел. Или скажи, что я в отключке и вернусь только через неделю. Скажи, короче, всё, что захочешь. Пригрози ему царским скипетром. Назначь его в синод или в сенат, а лучше – сразу посланником в Амстердаме. Главное, чтобы он свалил.
Император печально вздохнул и помотал головой:
– Не сработает. Я его, Ромыч, как увидел, в момент срисовал. Он вроде Петьки Толстого, только покрепче, не мордатый и без понтов. Знаю я эту породу. Такие не уходят.
Долгие задушевные беседы с царем помогли мне выучить список его приближенных. Насколько я помню, граф Петр Андреевич Толстой при своем тезке возглавлял Тайную канцелярию. Странно это, подумал я. У Петруши – прекрасная интуиция, он обычно не ошибается. Однако и гостей из ФСБ тут быть не может. Вероятно, император угадал сам типаж службиста, но не конкретную службу. За последние триста лет число секретных ведомств на Руси ох как сильно приросло. Ладно, погляжу, кто испортил мне субботу.
Глава вторая
Человек в комнате для визитов был именно таким, каким я воображал: никаким. Не высок и не низок. Не толст и не тонок. Неприметная фигура в толпе, эдакий человек из тефлона – взгляд проскользнет мимо, не прилипая. Ясно, отчего царь заподозрил в нем чекиста. Однако этот, похоже, не из ФСБ. Рыцарей щита и меча я обычно чувствую уже метров за пять. И даже если под транками, как теперь, – то за полтора вполне могу уловить.
– Здравствуйте, Роман Ильич! Меня зовут Сергей Петрович. Спасибо, что пришли.
Нас разделял столик – никак не больше метра в ширину. Я осторожно приоткрыл ма-а-аленькую щелочку у себя в мозгу, задержал дыхание, еще раз прислушался к ощущениям. Нет, точно не конторский. Но на службе. И пусть. Я-то – на отдыхе, у меня и справка есть. Надо бы еще накопить слюней для наглядности, а пока задвинуть ему из Омара Хайяма.
– Небо, твоими веленьями я недоволен, я недостоин оков твоих, слаб я и болен, – с выражением проговорил я. – Ты благосклонно к безумным… – Я перевел дыхание.
– Может, перейдем на прозу? – мягко спросил гость, вклиниваясь в мою декламацию. Он смотрел на меня так, словно я был его добрым знакомым.
– …и неблагородным, – упрямо продолжил я. – Погляди, я безумен. В себе я не волен…
Теперь я нарочно сделал паузу, чтобы Сергей Петрович мог вставить реплику. Я надеялся немного подразнить его классикой, но у моего нового знакомого нервы оказались крепкие.
– Будь по-вашему, – сказал он. – Стихи, проза – мне все равно, сгодится любая форма общения. Мы оба знаем, что вы не безумны. И, в отличие от ваших соседей, явились сюда по доброй воле. С позиций клинической