История эпидемий в России. От чумы до коронавируса. Константин Васильев
поразила русский гарнизон крепости Свияжска, основанного Иоаном IV в качестве опорного пункта для нападения на Казань. В 1552 г. гонцы из города Свияжска доносили царю: «По грехом пришла немочь великая на государевы люди, цинга и язва, многие померли, и иные мрут и больны лежат дети боярские, стрельцы и казаки».
По поводу этого донесения Л. Ф. Змеев отмечал: «У нас о цинге упоминается впервые, но нет сомнения, что при тогдашнем способе осады городов она господствовала часто под именем мора» Казанскую эпидемию 1552 г. Л. Ф. Змеев также признавал цингою.
В 1566 г. какое-то эпидемическое заболевание опустошило ряд русских городов. Заболевание это началось в Полоцке осенью: «Тое же осени был мор в Полоцку, много людей вымерло… и был мор до Николина дни, до осенняго, да престал, а на весну прийде мор в Озерище городок, и вымерло много, мало осталося; потом прийде мор на Луки, и в Торопец, и в Смоленск, и по многим местом»[85]. О характере эпидемии можно делать только предположения, но Ф. А. Дёрбек и В. Эккерман указывали, что эта была чума.
В 1567 г. на Руси снова мор: «Был мор в Великом Новегороде от Госпожина заговеня до Николина дни осенняго и далее, а мерло многое множество людей, мужей и жен и детей и чернцов и черниц, такоже и по селом и в Старой Русе; и во Пскове почали мерети тое же осени»[86].
В 1567–1568 гг. мор в Пскове, Новгороде, Великих Луках и других городах. В 1567 г. в летописи наряду с мором отмечается нашествие грызунов: «Того же лета прииде на Казанские да на Свияжские, да на Чебоксарские места мышь малая, с лесов, что тучами великими единого колоса, да и не токмо полем хлеб поядоша, но и в житницах и в закромех людем же и хлеба не дадуще ясти от множества их; отгоняху от себя метлами и убиваху, но и тем их не можаше отгонити, но паче множае прибываху»[87].
В 1568 г. «Бысть моровое поветрие в Великом Новегороде и много людей помроша, а которые люди побегоша из града, и тех беглецов имаша и жгоша»[88].
Упоминание о море в Новгороде в 1570 г. встречается также в летописях. Можно предполагать, что это был сыпной тиф.
По свидетельству историков, разграбление Новгорода и резня, учиненная над его жителями, происходили в январе и феврале 1570 г., опустошения и убийства продолжались шесть недель. В течение этого времени охваченное ужасом население пряталось в подвалах, сараях и т. п. Кроме того, оно голодало, так как Иоанн приказал грабить кельи, служебные дома, жечь в житницах и на скирдах хлеб, бить скот. Естественно, что в этих условиях люди быстро стали жертвою болезней.
В 1592 г. опять «моровое поветрие» в Новгороде: «Бысть мор во Пскове велик язвою, а почали мерети с весны и до осени… и государь прислал с святою водою с Москвы… и с тех мест преста мор»[89].
В XVI веке по данным летописцев, это были последние эпидемии на Руси. О характере эпидемий сведений нет, но можно думать, что это была чума.
В XVI веке впервые было сделано описание сыпного тифа. Гезер признал его «важнейшей болезнью XVI века». Нужно сказать, что задолго до того, как о сыпном тифе стали писать врачи,
Псковская I летопись. С. 317.
Там же.
Дополнение к Никоновской летописи. С. 405.
Новгородская III летопись. С. 253.