Терракотовые сестры. Мила Коротич
почувствовал себя мужчиной. Оттягивающий пояс меч усиливал это чувство. Уже понимая, что он делает, особенно старательно Кайно повторил защитные жесты и слова, пряча свою долину от посторонних глаз. Теперь на берегу остались только следы недавней битвы: обгоревшие тела да цепочка верблюжьих следов. Маслянисто-синяя поверхность моря приняла тело ифрита беззвучно и снова была спокойна, даже рябью не подернулась. Но и тут юноша знал, что делать: заклятие ветров мать вложила в него еще с детства, хотя он думал до сегодняшнего дня, что просто напевает песни с материнской родины. Сегодня словно пелена спала с глаз Кайно. Он сотворил волшбу сознательно, чтоб замести следы. Поднявшийся с моря поток душного воздуха ударил им в спину, но тут же улегся. Дева-Колокольчик, казалось, глядела на парня с восхищением, но прятала глаза, как только замечала, что он смотрит на нее.
– Наша госпожа – придворная дама Египта, она отблагодарит тебя за наше спасение, – произнесла старшая из женщин, – наша же благодарность безмерна и бессчетна, как крупинки соли на берегу этого Восточного моря.
Кайно ответил церемонным поклоном, но без слов. А за воздвигнутой преградой невидимости два ифрита, еще более крупных, чем первый, поверженный, носились в ярости от потери добычи. Расшвыривая смертных со своих плеч, они завывали неистово. Но, как понял Кайно, так и не видели, куда пропали беглянки.
Мириам, разумеется, приняла гостей, но была молчаливей, чем обычно. Вежливо слушала, улыбалась комплиментам старшей из женщин, светлокожей Султаны, а та вовсю расхваливала ее стряпню, восхищалась прекрасными пальмами долины и ее хозяйкой.
– Не сочтите за дерзость, почтенная Мириам, но мне трудно предположить, сколько вам лет. Мало кто из придворных дам может похвастать такой цветущей красотой при таком взрослом сыне. И стада ослиц, в молоке которых купаются дамы по примеру моей госпожи, я не вижу в вашем оазисе. В чем ваш секрет? Он превратил бы вас в богатую и знатную, раскрой вы его мне. А я уж позаботилась бы о том, чтоб сделать его доступным только для избранных, а потому желанным для всех дам не только Египта, но и Рима.
Мириам слушала вполуха. Зато наблюдала вполглаза за сыном. Да тут и четверти хватило бы, чтоб заметить изменения. Кайно был здесь, в ярком круге света возле огня, но весь устремлен во тьму ночи. Причину материнский взгляд тоже различил сразу. Маленькая чернокожая нубийка с кипящими смолью глазами и сотней жестких косичек сидела у края навеса. Только благодаря тяжелым золотым подвескам косички свисали в гладкую египетскую прическу. По обычаю ее страны, на девушке была льняная набедренная повязка, чуть выше колен, но чтоб не впасть в немилость хозяйки финиковой рощи, к ужину Кали, так ее звали, вышла, надев еще немного кисеи и очень много длинных ожерелий из самых разных материалов. Золотые пластины и серебряные цепочки смешались на ее груди с коралловыми шариками, нитками ракушек и жемчуга, и даже костяные подвески и бронзовые бубенчики были там. Широким передником они