Тень власти. Поль Бертрам
Во время, пытки, когда я почти потеряла сознание и Якоб Питере спросил, продолжать ли пытку, – я еще могла слышать, хотя глаза мои были закрыты, – инквизитор подошел и дотронулся до меня. Впрочем, он, может быть, хотел удостовериться, что мне действительно не причинено никакого вреда.
Я, однако, был уверен, что дело было не в одном этом. Очевидно, достопочтенный отец тут был не без греха, хотя и остановился на полдороги. Теперь он был в моих руках. Его, очевидно, охватила неуверенность в своем деле, а когда грешного человека охватывает такая неуверенность, он пропал.
– Это все, сеньорита? – спросил я, желая проверить свои подозрения.
Она пристально посмотрела на меня с минуту. Затем, очевидно, дурно истолковав мои слова, сказала, сверкнув глазами:
– Если бы было еще что-нибудь, то я не стояла бы здесь перед вами. Я не осталась бы в живых. Я знаю свой долг по отношению к моей семье и самой себе.
– Я не предполагал чего-нибудь дурного, – возразил я. – Но ведь все могло быть. Может быть, вы и правы. Но если бы все думали, как вы, то немало девушек покончили бы с собой в Голландии. Да и не в одной Голландии.
Она вздрогнула и стала смотреть в сторону.
– Да помилует их Господь! – прошептала она. – Я не осуждаю тех, которые не нашли в себе достаточной твердости. Разве я могу сказать, что найду ее в себе. И однако мне кажется, что я ее нашла, – прибавила она с гордостью.
Я подумал про себя, что она права.
– Я тоже так полагаю, сеньорита, – отвечал я просто. Я любовался вдвойне – и ее сомнением, и ее уверенностью в себе.
Несколько минут мы оба молчали.
– Благодарю вас за все, что вы мне сообщили, – произнес я наконец. – Я понимаю, как все это было вам неприятно.
– Вы получили право спрашивать меня даже о самых неприятных для меня вещах, – отвечала она тихо.
– Позвольте уверить eat, что к этому мы больше никогда не вернемся. Но я должен сообщить вам, почему я заставил вас ждать, что мне было весьма неприятно. У меня в руках имеются надлежаще засвидетельствованные показания Бригитты Дорн и Анны ван Линден, но не те показания, на которых основывался весь процесс в юридическом, по крайней мере, смысле. Конечно, на деле и без их свидетельств вышло бы то же самое. Нет ничего легче, как, доказать, что та или другая женщина – ведьма. Достаточно, если около нее заболеет какое-нибудь животное или умрет на соседней улице ребенок. Умер ребенок – значит, его убила ведьма. Если он поправился – значит, оттого, что ведьму вовремя арестовали! А кроме того, есть еще и пытка. Если она сознается – отлично; если не сознается, то, значит, дьявол заградил ее уста. И в том и в другом случае доказательства налицо. Но возвратимся к нашим двум женщинам. В этой бумаге они сознаются, что их показание было ложно, и указывают сумму, которую они получили от инквизитора. К несчастью, этот документ не имеет большой важности для дела, потому что обе они были только орудием. Если отец Балестер мог заставить их сказать одно, то я смог заставить их сказать другое. Это только одно