«Зверобои» против «Тигров». Самоходки, огонь!. Владимир Першанин
что у Пекарева забот было полно.
И еще без конца рыли землю. Кроме запасного капонира дали приказ выкопать еще два плюс ровик для снарядов и вторую щель для укрытия личного состава, метра два глубиной.
– Запасная позиция, – откладывая лопату и сворачивая самокрутку, объяснял Михаил. – Когда немец попрет, тут такое начнется!
– Не приведи бог, – соглашался подносчик Роньшин Антон. – Ты такого, Санька, еще не видел. Не обкатан, как говорится, в бою.
Роньшин, вроде невзрачный, сутулый, но с узловатыми длинными руками, легко ворочал тяжелые ящики. В отличие от остальных ребят в расчете, он относился к Сане несколько свысока, мог поддеть и любил подчеркнуть:
– Присылают сержантов, а они пороха не нюхали. Учить их еще и учить.
Сам Антон Роньшин был рядовым, и повышение ему не светило – всего три или четыре класса за спиной. Хоть и немногим старше Сани, был он женат, имел двух детей. Второй родился уже без него. Роньшин ревниво относился к дружбе наводчика Лыгина с новичком и к тому, что тот обучает его работе с прицелом. Еще большую ревность у Антона вызвало то, что, когда Сане доверили прицел, он довольно метко отстрелялся по вражеской разведке.
– Ты меня бы лучше поучил, – как-то не выдержал подносчик. – Я и в боях побывал, и пушку получше Саньки знаю. Неизвестно, как он себя в бою покажет.
Но уравновешенный, немногословный Миша Лыгин, с отличием закончивший еще в сорок первом учебу в артполку, не реагировал и продолжал учить Чистякова хитростям наводки. А Гриша служил в соседней, второй, батарее.
С утра налетела шестерка «Юнкерсов-87». Впервые видел Чистяков эти остроносые массивные самолеты, с изогнутыми широкими крыльями и торчавшими, как шпоры, шасси. Отчетливо выделялся оранжевый кокпит впереди винта и массивный радиатор. Самолеты выстраивались в круг, готовились сбрасывать бомбы. Саня, как завороженный, смотрел на них, не заметив, что весь расчет уже бежал к защитной щели.
– Санька, – кричал Пекарев – А ну сюда!
Щель за последние дни углубили, как знали, что будет налет. Они случались и раньше. То пикировала пара стремительных «мессеров», то летели куда-то с натужным завыванием тяжелые двухмоторные «хейнкели», но батарею и дивизион не трогали. Или спасала хорошая маскировка, или оставляли на закуску. Эти шесть пикировщиков явились по их душу.
Первая бомбежка врезалась в память жутким воем сирен и последующим грохотом. Вдруг наступили сумерки. Земля тряслась, затем ее снова толкнуло изнутри, и мощный удар подбросил Чистякова на полметра. Перед глазами мелькнули чьи-то стоптанные ботинки. Лежавшего поблизости бойца тоже подбросило, ноги в коленях согнулись и со стуком врезались носками ботинок рядом с головой Чистякова.
Он то открывал, то закрывал глаза. На какой-то момент все окрасилось красным цветом от близкой сильной вспышки. Стены узкой щели тряслись, сыпались вниз комки земли и мелкая пыль. Прямо на ногу соседу в ботинках с обмотками свалился ком размером с футбольный мяч. Человек вскрикнул, и Саня узнал голос