За тех, кто в морге. Светлана Алешина
Сергей Иванович замолчал, а Маринка решилась развозмущаться:
– Ну как же неясно! Пришла машина, и люди из нее что-то выгружали. Причем несли в цирк. Я сама… Мы сами видели! А тут эти киллеры! А помните, что вчерашний придурок говорил?
– Откуда он может помнить? – прервала я Маринку. – Мы же только что встретились!
В двух словах я пересказала Сергею Ивановичу вчерашнее событие. Рот у Ромки раскрылся еще шире, Сергей Иванович, наоборот, нахмурился. Он обдумал услышанную информацию и негромко заговорил:
– Цирк – это большое предприятие, целое хозяйство, мастерские, клетки, загоны, сфера питания как людей, так и зверей, а кроме того – выступления популярных эстрадных артистов, а это деньги! И немалые! Кроме того, множество помещений, сдаваемых в аренду, и прочее, и прочее… Пока не получим хотя бы примерной информации о том, кто в кого стрелял…
– Да в кого стреляли, уже сегодня по телевизору скажут! – проявил свои умственные способности Ромка, а Сергей Иванович кивнул:
– Скорее всего так и будет… Так вот, пока мы не получим дополнительной информации, говорить о чем-либо преждевременно.
Глава 3
В тот день мы на работе уже в третий раз начинали пить кофе, и не знаю, как Маринка, а я считала, что жизнь почему-то перестала проходить стороной. Не только где-то по ту сторону голубого экрана происходили взрывы и пожары, какие-то скандалы и неприятности, но уже и у нас, причем на приличном среднем мировом уровне.
Ромка – наш курьер и самый младший член редакции – во время третьего кофепития для разнообразия сбегал в кондитерскую за печеньем и сочниками и теперь сам их и грыз. Маринка берегла фигуру, у меня не было настроения, а Сергей Иванович – наш Брокгауз-Ефрон и Даль в одном лице – отказался от сладкого без комментариев. Одним словом, компания в редакции подобралась крепко сбитая и дружная, потому что, когда было печально на душе у меня, скучали все, однако веселее от такой сплоченности не становилось.
– О чем еще интересненьком тиснем в завтрашнем номере? – задала я конкретный вопрос, понимая, впрочем, что одного только участия двух наших сотрудников, или, правильнее сказать, «специальных корреспондентов», в сегодняшних перестрелках хватит как минимум на неделю репортажей.
Но форму терять нельзя. Хорошо, конечно, что так произошло: здоровый журналистский цинизм давал о себе знать – не убили, и слава богу, – но после того, как нервозность спала, можно было и подумать о том, что же еще можно было прописать в газете, кроме такого многообещающего происшествия.
Я задала вопрос, осмотрела коллектив и с неудовольствием отметила, что на мой вопрос ответить никто не может. Это было печально.
– И никто не приезжает в наш провинциальный град из политиков и бизнесменов? – сдерживаясь от зевка, спросила я.
– И даже не уезжает. Я имею в виду из заметных людей, – заметил Кряжимский.
– Может быть, придумать сенсацию, если она не происходит? – предложил Ромка, осторожно поглядывая на меня.
– Ну