За тех, кто в морге. Светлана Алешина
дорога, они решили сэкономить и собраться во внеурочное время. Вот и все, никакой романтики.
– Фокусники? – недоверчиво повторила Маринка. – А почему же магический круг какой-то? Или это все шуточки? Прикол?
– Никакого прикола, – ответил Фима, разваливаясь в кресле и наслаждаясь возможностью прочитать незапланированную лекцию профанам. – Существует как бы всемирный профсоюз или синдикат фокусников, иллюзионистов и представителей смежных профессий. Каждая страна по какой-то старой традиции называется Магическим кругом с порядковым номером. Наше разлюбезное отечество имеет номер 166. Вот и все. Во все времена фокусники для лучших сборов называли свое ремесло магией. И находились те, кто им верил. Вот как ты сейчас, например.
Пока Фима разглагольствовал, в кабинет просочился весь коллектив редакции, и кофейный столик был накрыт снова.
– Ну что, Ефим Григорьевич, – спросила я, приглашая гостя к столу, – а есть хоть какие-то новости по нашему делу?
– Про покушение на двух самых замечательных девушек тарасовской журналистики? – улыбнулся Фима и покосился на Сергея Ивановича. Наклонившись к нему, он с шутливым выражением лица прошептал: – А то, что я скажу, будет прописано как «из заслуживающих доверия источников нам стало известно» или «как сообщил нам высокопоставленный работник администрации, пожелавший остаться неизвестным», а?
– Если хотите, Ефим Григорьевич, могу полностью указать все ваши координаты, – серьезно ответил Сергей Иванович, – даже с домашним телефоном.
– Такой известности мне не нужно, – Фима шутливо погрозил пальцем Кряжимскому, – в таких вопросах предпочитаю оставаться в тени-с! Скромность, знаете ли, иногда бывает выгодна.
– То есть хочется побыть добрым гением, но без имени, – немного подольстилась я к Фиме.
Почему бы не сделать человеку приятное, если это почти ничего не стоит? К тому же Фима неоднократно на самом деле доказывал, что он может быть и добрым, и гением, и… ну, в общем, ясно.
– Так! – Фима взял печенье в одну руку, а чашку с кофе в другую. – Что нам известно? – с хорошо отработанной адвокатской интонацией произнес он и сам себе с таким же пылом ответил: – Да почти ничего, к сожалению. Слишком уж мало времени прошло после инцидента, но рад вам сообщить, милые мои дамы, что в глазах наших бдительных правоохранительных органов вы обе вне подозрения. У них даже не возникло мысли о вашем соучастии в этом происшествии.
– Приятно слышать, – ядовито сказала Маринка, – а то я бы плохо спать начала, все думала, неужели меня подозревают в том, что это я начала стрелять!
– В этом вас не заподозрят, но в другом – могут! – Фима привлек наше внимание, не закончив фразы, и, весьма довольный собою, принялся кушать печенье, запивая его кофейком.
Пауза затянулась, все смотрели на него, а этот юридический паршивец, прожевав печенье, принялся многословно расхваливать Маринкин кофе. Послушав его немного, я не выдержала.
– Ефим Григорьевич, – заметила я, – создается