На край света. Владимир Кедров
их на ветвях дерева, сделав своего рода помост.
Мертвец был поднят на помост, Удима положил его на жерди головой к югу и привязал веревкой к дереву.
Девушка следила за работой Удимы, шепча какие-то слова, может быть, заклинания.
– А этих двоих, – сказал Попов, указывая на оставшихся мертвецов, – мы подарим богу Хомуллагасу, чтоб и он не обиделся.
Трупы положили в яму, приготовленную для старика, и завалили камнями.
Едва покончили с похоронами, как послышался лай собак и крики охотников. Подоспели люди, шедшие сзади с нартами. Они сняли с медведя шкуру, разрубили его тушу на куски и погрузили мясо на нарты.
Было уже поздно, когда охотники двинулись к зимовью. В лесу стало сумрачно. Наевшиеся медвежьего мяса собаки дружно тянули нарты.
Попов радовался. Перед ним на нартах сидела черноглазая девушка, его будущая женка.
10. Нижне-Колымский острог
После первой удачной охоты Попов с Фомкой, Сидоркой и Удимой еще не раз хаживали в лес. Им удалось убить нескольких лосей. Нагрузив нарты мясом, охотники собирались домой, в Нижне-Колымский острог.
Нарты увязаны; собаки запряжены. Волнуясь, они то вскакивали, то ложились, то начинали грызться. В морозном воздухе над сворой клубился пар.
Осматривая собачьи упряжки, Попов заметил Удиму, привязывавшего мешок к одной из нарт. Якут был в походном снаряжении: на боку висел саадак, на поясе – пальма, в руках – лыжи.
– Куда ты, Удима? – спросил удивленный Попов. – Хочешь проводить нас?
– С тобой пойду, хозяин.
– Куда со мной?
– Куда ты, туда я. В Нижне-Колымский…
– Я там не останусь, Удима. Я уйду весной в море.
– И Удиму возьми.
– Вот те на! Как ты надумал?
– Ты хороший. Покрученики тебя любят. Возьми Удиму, хозяин. Я буду твоим боканом. За собаками буду ходить. Что заставишь, все буду делать.
– Ты знаешь, я не держу боканов.
– В покрут[51] возьми.
– Подумай лучше, Удима. В море трудно. Вернемся ли, не знаем.
– Удима был в море. Удима не боится смерти.
– Едем! – решительно согласился Попов. – Фомка, рекой ли нам ехать, или напрямик?
– Рекой. Оно подале будет верст на полсотню, да путь легче. С пути не собьемся.
– Едем рекой. Сколько дней мы проедем?
– При таких-то трескучих морозах да с грузом по двадцать пудов на нартах, бывальцы сказывали, пять с половиной сотен верст две недели ехать.
Кивиль с улыбкой слушала не совсем понятный ей разговор. Вокруг толпились среднеколымские казаки. Собаки повизгивали от нетерпения. Наконец путники попрощались, сели на нарты и тронулись.
Двенадцать крупных, похожих на волков собак тянули передние нарты. На них мчался Попов с Кивилью.
Кивиль отлично умела управлять собачьей упряжкой. Раскрасневшаяся, она размахивала остолом[52] и кричала:
– Сат! Сат! Ха!
Кивиль
Покрут – наем работника.
Остол – палка, служащая для управления собаками и закрепления нарт на стоянке.