Пассажир. Жан-Кристоф Гранже
физических повреждений. Они склонялись к мнению, что здесь случай диссоциативной амнезии, вызванной травмой эмоционального характера. Это означало, что техасец либо сам пережил, либо стал свидетелем чего-то такого, отчего у него напрочь отшибло память. Интересно, что именно он видел?
– Где он сейчас? В палате?
– Нет. В зале Камиллы Клодель[1].
Один из бзиков современной психиатрии – называть больничные корпуса, аллеи, отделения именами знаменитых душевнобольных. Даже в безумии есть свои кумиры. В зале Камиллы Клодель проводились лечебные занятия художественным творчеством. Фрер свернул в коридор, отпер одну из дверей по правой стороне и очутился в комнате, где пациенты рисовали, лепили, плели изделия из ивовых прутьев или складывали фигурки из бумаги.
Он миновал столы «скульпторов» и «художников» и подошел к тому, за которым сидели «корзинщики», с сосредоточенным видом мастерившие не только корзинки, но и кольца для салфеток, и подставки под горячие блюда. Гибкие прутья колыхались у них в руках, но лица оставались неподвижными, словно закаменевшими. Полное впечатление, что живыми здесь были не люди, а материал, с которым они работали.
Ковбой устроился с самого края стола. Даже сидящий, он на добрых двадцать сантиметров возвышался над остальными. Изрезанное морщинами лицо с резкими чертами, на котором светились большие голубые глаза, выглядывало из-под нелепой шляпы – и здесь он так и не пожелал с ней расстаться.
Фрер подошел поближе. Великан трудился над корзинкой в форме ладьи. У него были мозолистые руки. Рабочий или крестьянин, предположил психиатр.
– Добрый день.
Мужчина поднял глаза и уставился на Фрера, медленно моргая. Светлая радужка вокруг его зрачков напоминала жидкий перламутр.
– Привет, – ответил он на приветствие и указательным пальцем, как истинный герой родео, чуть приподнял шляпу.
– Что это вы делаете? Корабль? Или перчатку для пелоты?[2]
– Пока сам не знаю.
– Вы бывали в Стране Басков?
– Не знаю.
Фрер ухватил стул и сел в три четверти оборота.
Сейчас же светлые глаза снова впились в него.
– Ты спихиатр?
Он отметил перестановку букв. Дислексик? Не прошло мимо его внимания и обращение на «ты». Но это скорее хороший знак. Матиас решил, что тоже будет тыкать пациенту.
– Меня зовут Матиас Фрер. Я заведующий этим отделением. Это я вчера вечером подписал постановление о твоей госпитализации. Ты хорошо спал?
– Мне все время снится один и тот же сон.
Незнакомец плел косичку из ивовых прутьев. В комнате витали запахи болота и влажного тростника. Кроме впечатляющей шляпы, на великане были майка и хлопчатобумажные брюки, выданные больницей. Огромные мускулистые руки покрыты седовато-рыжими волосками.
– И что за сон?
– Сначала жара. Потом все белое…
– Что – белое?
– Солнце…