Осенний призрак. Монс Каллентофт
иметь дело с людьми, стоящими выше ее на социальной лестнице. Ничего не изменилось. Возможно, социал-демократам и удалось создать некую видимость равенства в этой стране, но это лишь тонкая, прозрачная и фальшивая оболочка.
Над панелями в ряд висят портреты предков Акселя Фогельшё. Властные лица, орлиные взоры. Много военных. «Все здесь свидетельствует о том, что Аксель Фогельшё осознает свое превосходство над всеми нами, остальными. Или это только мое предубеждение?» – думает Малин.
И в Швеции начала третьего тысячелетия по-прежнему чувствуется сословное неравенство. Может, даже большее, чем когда бы то ни было, поскольку якобы существует политическая воля всех уравнять. Но чего стоят эти усилия, если у бедняка не прибавится денег?
Они повторяют, что у всех у нас одинаково голубая кровь, что всем нам одинаково хорошо. Так часто, что это звучит как истина. При этом люди с деньгами все богатеют, несмотря ни на какие кризисы.
«И все наше общество пронизано этой ложью, – думает Малин. – И поэтому у человека возникает чувство, что он обманут, отвержен, что им пренебрегают. Вот и я, вероятно, в глубине души тоже ощущаю, что меня топчут ногами, а я того не замечаю.
Я лишена права голоса от рождения. А тот, кого лишили возможности говорить или не желают слушать, может прибегнуть к насилию. Я видела такое тысячу раз».
Малин смотрит на портреты на стенах гостиной Акселя Фогельшё, а потом на самого графа, дородного и краснощекого, с самодовольной, высокомерной улыбкой на лице.
Есть деньги новых богачей, вроде Петерссона, и старых, вроде Фогельшё. В чем между ними разница, собственно говоря? И что значат наследственные привилегии в современном обществе?
– Было очень мило с вашей стороны согласиться встретиться с нами, – говорит Малин, устраиваясь в невероятно удобном кожаном кресле.
Аксель Фогельшё тушит свою сигарету, его улыбка непритворно радушна.
«Он желает нам только добра, – думает Форс. – И со всеми своими привилегиями может себе это позволить».
– Разумеется, я согласился. Я знаю, зачем вы здесь. Когда услышал по радио о Петерссоне, понял, что ваш визит только вопрос времени.
Харри сидит рядом с Малин. Он собран. Даже на него подействовала естественная уверенность в себе старого графа.
– Да, у нас есть основания полагать, что он был убит. Поэтому по вполне понятным причинам мы хотели бы кое о чем вас расспросить.
– К вашим услугам.
Аксель Фогельшё наклоняется вперед, словно для того, чтобы продемонстрировать свою заинтересованность.
– Во-первых, – начинает Малин, – что вы делали сегодня ночью и рано утром?
– Вчера вечером я был у своей дочери Катарины, мы пили чай. Около десяти я ушел домой.
– А потом?
– Был дома, если это можно так назвать.
– Кто-нибудь может это подтвердить?
– С тех пор как умерла моя жена, я живу один.
– Ходят слухи, – говорит Харри, – что ваша семья обанкротилась