Больным и здоровым. В поддержку и утешение. Отсутствует
а человеческий организм уже был не в силах выдержать наплыва неизведанных, полных тайны впечатлений. Вот почему нам здесь открыто, как сквозь тусклое стекло. Не то будет там – лицом к лицу! Велика и дивна премудрость Божия.
20
Бессонная ночь не утомила меня. Предутренний кратковременный сон настолько меня укрепил, что, вставши часов в шесть утра, я чувствовал себя совсем свежим. Иеромонах, служивший со мною вместе молебен у св. источника, опять встретился со мной в Дивееве. Тоже, как оказалось, он пришел пешком из Сарова. Надо было торопиться мне обратно в Саров к исповеди. Из Вертьянова привели мне пару лошадей. Я пригласил о. иеромонаха ехать с собой.
Прощай, Дивеев! Прощай, твой привет, твоя ласка! Прощай, твоя несравненная святыня! Увижу ли я когда тебя на этом свете? Или же доведется мне увидеть тебя во всей твоей славе, вознесенным на небо от посягательства нечистой руки антихриста? Увидеть уже духом, конечно! – Бог весть, но уже не забыть мне тебя до конца дней моих!..
День в Сарове, суббота, весь прошел в приготовлении к принятию Страшных и Божественных Св. Таин. Исповедовался я у духовника пустынной братии, отца Валентина. Самочувствие мое стало несравненно лучше: кашель почти совсем прекратился, а другая моя болезнь тоже не дала себя почувствовать; в первый раз с окончания гимназии я почувствовал себя почти здоровым.
Вечером я отстоял саровскую продолжительную вечерню, но утреню выстоять уже не был в состоянии. Вышел я из собора около полуночи. На небе ни облачка. Во всем своем серебряном блеске сияет полная луна. Белые колонны собора светятся, отражая свет лунного сияния…
«Святии архангели и ангели, молите Бога о нас! Святии пророцы и апостоли, молите Бога о нас! Святии великомученицы и мученицы, молите Бога о нас!» – благоговейным полушепотом произносят чьи-то молитвенные уста… небольшая фигурка с непокрытою головой, с котомкой за плечами, в лапотках, с палочкой в руках, стоит вся залитая лунным светом и кладет глубокие, до земли, поклоны, обращаясь с крестным знамением на все саровские храмы. Помолилась эта фигурка и тихими шагами, опираясь на свою палочку, пошла и потонула в ночной тени, брошенной монастырскими зданиями.
Необъяснимый прилив любви и нежности, не то сожаления, не то родного участия, потянули меня следом за странником. Почти около могилки отца Серафима я его догнал и, не говоря ни слова, сунул ему какие-то первые попавшиеся под руку монеты.
– Спаси тебя Христос, раб Божий Сергий!
– Откуда ты имя мое знаешь?
– Господь посылает узнавать своих! Помяните раба Божия Андрея! Храни вас Господь!
Фигурка тихо отошла и скрылась в глубине ночи. Я успел только разглядеть чудесный, глубокий взгляд, да высокий, открытый лоб с откинутыми назад длинными, вьющимися волосами молодого красивого лица. Кто ты, раб Божий Андрей? Отчего мне так тепло и радостно стало на сердце, точно встретился я не с тобой, безвестным, а с близким, дорогим, любимым существом? Не общая ли небесная родина, далекая, едва достижимая,